Полковник Советской Армии, заменивший оркестр
Политолог, публицист Александр Механик – о жизни и работе советского инженера и изобретателя Евгения Мурзина.
Двадцатый век стал столетием электронной музыки — созданной с использованием электромузыкальных инструментов и электронных технологий. Главный электронный инструмент — синтезатор.
Но мало кто знает, что первый в мире музыкальный синтезатор изобрел полковник Советской Армии Евгений Мурзин в далеком 1958 году.
В «Бриллиантовой руке», в «Солярисе», в «Освобождении», в «Сибириаде», в «Зеркале» и во многих других фильмах, знаменитых и не очень, звучала музыка, созданная на синтезаторе АНС — свое изделие Мурзин назвал в честь великого русского композитора Александра Николаевича Скрябина.
Евгений Мурзин учился в Институте инженеров коммунального строительства, перед войной окончил аспирантуру. Учился он хорошо, увлекался изобретательством. В сфере его интересов были гидравлические клапаны, ускорители заряженных частиц, усилители биотоков мозга. Правда, внедрить задуманное в практику никак не удавалось. А еще Мурзин любил музыку, сам музицировал и коллекционировал грампластинки. Постепенно стал завзятым меломаном. И ему хотелось каким-то образом объединить оба увлечения: технику и музыку. И однажды ему в голову пришла идея машины, способной по воле человека создавать любые музыкальные звуки, тембры, интервалы — все, чего захочет композитор.
Мурзин рассказал о своей идее заведующему лабораторией музыкальной акустики Московской консерватории, который объяснил ему, что идея не нова, что в Москве этим уже занимаются Арсений Авраамов и Борис Янковский, а в Ленинграде — Евгений Шолпо. Мурзин познакомился с Борисом Александровичем Янковским, которому понравился предложенный им принцип синтеза звука. Мурзин был окрылен, но замысел пришлось отложить. Грянул 1941 год.
Служить Мурзина направили в артиллерию. На фронте он немедленно озаботился вопросом, что надо сделать, чтобы пушки его батареи били точнее. Придумал схему электромеханического поправочника для управления огнем. Послал командованию. Вскоре был отозван с фронта и направлен в одно из оборонных НИИ. Там остался и после Победы. За разработку зенитного прицела нового типа получил Сталинскую премию. Защитил диссертацию. Стал главным конструктором одного из комплексов аппаратуры командного пункта ПВО страны.
Но идею создания синтезатора Мурзин не забросил и продолжал конструировать его в свободное время. Как рассказывал композитор Эдуард Артемьев, хорошо знавший Мурзина и работавший с ним, тот сумел убедить военное начальство, что создаваемый синтезатор не просто музыкальный инструмент, он еще может кодировать любые сообщения, после чего они не поддаются расшифровке. И это было правдой.
Мурзину стали помогать в разработке и в его НИИ. Первая модель машины была вчерне готова к 1957 году. Евгений Александрович договорился с Татьяной Григорьевной Шаборкиной, тогдашним директором Дома-музея Скрябина, — и АНС переехал туда.
Он стал сенсацией. В Скрябинском музее проводились музыкальные вечера и концерты. Всем, естественно, демонстрировали мурзинский аппарат. Ведущие композиторы и музыканты, электронщики и акустики оставляли в книге отзывов восторженные записи: новый инструмент фантастически расширял профессиональные возможности. В обычной октаве 12 звуков, в «ансовской» — 720 звуковых дорожек чистых тонов, то есть появилась реальная возможность сконструировать любой звук — музыкальный, природный, неземной… Завораживал сам процесс работы: клавиатуры не было, на покрытом специальной непрозрачной мастикой стекле прочерчивалась линия, через нее пускался световой луч на фотоэлементы. Получалось, что музыкальная фраза как бы рисовалась.
Изобретение оказалось востребовано временем. Это было начало шестидесятых, время первых полетов в космос. Возник общественный спрос на «космическую» музыку. Именно АНС позволял такую музыку писать.
Выяснилось, что собранный «на коленке» АНС далеко опережал все, что до этого делалось в США и в Европе. Советский приоритет был налицо.
Надо пояснить, что АНС был студийным синтезатором и предназначался не для исполнения, а для извлечения и записи новых созвучий. Как поясняют специалисты, в то время как на Западе думали над аппаратурой, которая имитировала бы традиционные инструменты, чтобы один синтезатор мог заменить целый оркестр, Мурзин ставил перед своим детищем другие задачи. АНС это тоже мог, но Мурзин говорил: «Зачем подражать скрипке? Скрипка и есть скрипка, ее никто не отменяет. Дополнить скрипку — вот что интересно».
Разработка привлекла внимание высокого начальства, и при институте, в котором работал Мурзин, решением Госкомэлектроники была организована специальная лаборатория по разработке синтезатора. Начальником лаборатории стал Евгений Мурзин.Получив лабораторию, Мурзин начал набирать штат. Двое его сотрудников впоследствии стали знаменитостями. Станислав Крейчи связал свою жизнь с АНС и создавал на нем музыку к многочисленным театральным постановкам, радиоспектаклям, кинофильмам. А Эдуард Артемьев был принят на странную должность «инженер-композитор», и сегодня он живой классик. Артемьев вспоминал: «После консерватории мне довелось познакомиться с Евгением Мурзиным и его синтезатором АНС. Ошеломляющее впечатление. Мир, которого я раньше не слышал… Я понял самоценность звука, его способность вмещать в себя макромир и микромир».
Инструмент заинтересовал и мастистых композиторов. Тихон Хренников и Дмитрий Шостакович обратились к министру культуры СССР Екатерине Фурцевой с письмом, в котором предлагали создать при Министерстве культуры центральную студию электронной музыки.
Осенью 1959 года новая модель синтезатора приняла законченный вид. Она тоже была перевезена в Музей Скрябина.
Это было время советских космических побед. Для советских выставок в Париже и Лондоне был снят полиэкранный фильм «К звездам». Музыку к нему срочно написали на АНС Артемьев и Крейчи. И фильм, и музыка вызвали на Западе много разговоров.
Вскоре АНС выставили на ВДНХ. А потом на Выставке достижений советской промышленности в Генуе. Русский синтезатор вызвал фурор. В 1967 году была наконец организована Экспериментальная студия электронной музыки — та, о которой просили Хренников и Шостакович. Мурзин ушел в запас, уволился из института и стал ее руководителем.
Студию закрепили за фирмой «Мелодия», а разместили на первом этаже Дома-музея Скрябина. С АНС оказалось связано творчество самых знаковых фигур советского композиторского авангарда: Софии Губайдулиной, Эдисона Денисова, Альфреда Шнитке.
Шнитке в 1969-м написал на АНС свой «Электронный поток». Композитор вспоминал: «Это мое единственное электронное произведение, если не считать отдельные опыты в киномузыке. Я работал с АНС долго, практически больше года и чуть ли не ежедневно. Это была попытка строго формализовать акустику и найти физическое обоснование диссонированию и консонированию».
А вот воспоминания Эдуарда Артемьева: «Из трех кинокартин А. Тарковского, в работе над которыми я принимал участие, ближе всего мне “Солярис”. Может быть, потому, что мне впервые удалось на практике самому убедиться в возможности сосуществования двух различных музыкальных сфер: акустической и электронной. Симфонический оркестр, синтезатор АНС и натуральные природные шумы слились, как мне представляется, в единую музыкальную ткань и зазвучали как единый организм, став основой всей музыкальной концепции фильма. “Солярис” — это единственный в моей музыкальной практике фильм, где язык электроники был основой музыкального решения картины. Главной моей задачей, которую поставил А. Тарковский, было создание эмоционального поля кинокартины с помощью этой техники».
Но в новой студии Мурзину, увы, довелось поработать недолго. В 1969 году он тяжело заболел и 27 февраля 1970-го умер.
К сожалению, вскоре после смерти Мурзина студию закрыли. Встал вопрос, что делать с АНС. Крейчи незадолго до того перешел работать в МГУ, занимался синтезом звучащей речи. АНС начали учить говорить. Его использовали для изучения языка дельфинов. Поэтому аппарат передали на баланс университета, где он хранится до сих пор.
Ранее опубликовано на: https://stimul.online/articles/science-and-technology/artillerist-zamenivshiy-orkestr/
