Иосиф Сталин. Взгляд на историю 70 лет спустя
Член Совета Ассоциации российских дипломатов, доктор политических наук, профессор кафедры дипломатии МГИМО, профессор РГГУ Владимир Пряхин – о роли личности Сталина в истории России и ее отголосках 70 лет спустя его смерти.
Далеко не все граждане России вспомнят, что пятое марта в некотором роде выдающаяся дата отечественной истории. Семьдесят лет тому назад советским людям официально объявили о смерти Иосифа Сталина…
Много воды утекло с тех пор в Лете мировой истории, много грязи вылили на вождя всех времен и народов сталинофобы, равно как и слёз, искренних и крокодиловых, пролили в его защиту сталинофилы.
Можно было бы обо всём этом промолчать, если бы не одно весьма важное обстоятельство, а именно то, что фигура Сталина активно используется для разжигания русофобской истерии за рубежом. В этой связи все более остро ощущается потребность дать, наконец, объективную оценку личности советского лидера ХХ века.
Без претензий на полноту и на истину ex cathedra хотелось бы в этой связи высказать несколько суждений живого свидетеля событий этой исторической эпохи. Суждений, которые могут оказаться полезными для тех, кто, к счастью, для себе знает о событиях тех времен только по книгам и разномастным ток-шоу.
Не имея в виду ни в малейшей степени оправдывать те репрессии, которые прокатились по нашей стране в тридцатые-пятидесятые годы прошлого века, но исторической истины ради следует сказать, что они эти жестокости и связанная с ними бесчеловечность во многом являлись объективным продуктом той эпохи, которая была создана не Сталиным, а мировым капитализмом, ввергнувшим народы самых цивилизованных стран в огнедышащую топку Первой мировой войны. Именно там - в горниле той безумной войны, когда в течение суток гибли в бесцельных атаках десятки тысяч мирных тружеников, одетых в шинели, - родилось то чувство безнаказанности за убийство. Более того, родилось и укоренилось, как писали и русский классик А.М. Горький и венгерский поэт Миклош Радноти, похотливое сладострастное желание убивать себе подобных, наложившее потом свой отпечаток на всю историю XX века. Убийства стали "обычным" средством политической борьбы. Вопрос был только в том, кто кого убьёт: Троцкий Сталина из револьвера, или Сталин Троцкого ледорубом по голове.
Так сложились обстоятельства, что Сталин вышел победителем из этой мясорубки, которой, кстати говоря, до сих пор тоже нет убедительной оценки в отечественной исторической науке. Многие до сих пор считают, что репрессии не изменили сути советского общественного строя. В какой-то степени — это так, если принять во внимание, что миллионы людей верили в коммунизм как в истинную религию социальной справедливости и межнационального равенства, тысячи бойцов поднимались в атаку и гибли в ответ на призыв «Коммунисты, вперед!». Но верно и то, что репрессии, затронувшие миллионы людей, погибли лучшие из лучших бойцов партии, их место у рычагов власти занимали подхалимы, сервилисты и просто проходимцы типа Остапа Бендера. Это, конечно, не могло не сказаться на сути советского общества. Во всяком случае заслуживает внимания оценка Льва Троцкого, охарактеризовавшего репрессии тридцатых годов как "термидорианский переворот".
Не вдаваясь в критику этого определения, скажем лишь, что критиковать коммунизм как неудавшуюся теорию построения нового общества и нового человека на основе оценок сталинских репрессий в высшей степени неверно. Дело в том, что Сталин не был коммунистом. Он был тонким хитроумным политтехнологом, уразумевшим две несложные вещи: во-первых, то, что коммунизм как уходящее в глубь раннего христианства учение о социальной справедливости и межнациональном равенстве глубоко и надолго овладело умами сотен миллионов людей по всему земному шару; второе, это то, что Россия далеко не созрела не только до коммунизма, но и до уровня примитивных благополучных капиталистических государств, которые уже имелись к тому времени на Западе. Троцкий был прав, утверждая, что социализм в одной отдельно взятой стране построить нельзя. Сталин понимал это, как и то, что говорить об этом миллионам партийцев значило обрекать себя на политическую смерть. А целью Сталина была, отнюдь, не политическая смерть, а политическое господство в партии, стране…И эта цель для него оправдывала все возможные средства. Реальные, а не утопические.
Он уверенно оседлал коммунизм как тягловую лошадь исторического процесса, создал вокруг себя команду послушных и преданных ему единомышленников, разделался со всеми действительными, мнимыми и гипотетическими политическими противниками. В этой борьбе он приобрёл политический опыт, более чем достаточный для контроверз с цивилизованными буржуазными политиками на международной арене. Он хорошо понимал, что какие-либо правила этики в отношениях между этими его контрагентами не действуют. Это, в частности хорошо показал эпизод со сдачей западными миротворцами Чехословацкой Республики фашистской Германии.
Он видел цели западной политики канализации гитлеровской агрессии на Восток и верно определил главную задачу своей внешней политики - обеспечить СССР место в выигрышной антигитлеровской коалиции и любой ценой избежать противостояния с Германией один на один. На этот счёт у него не было иллюзий. Изможденная слаборазвитая Россия не смогла бы противостоять в одиночку мощной отмобилизованной высокотехнологичной Германии. Гениальный шаг с пактом о ненападении не позволил западным партнёрам удобно разместиться в ложе того политического театра, в котором они хотели наблюдать спектакль двусторонней советско-германской войны до последнего советского солдата. Одновременно и на Востоке Сталин сумел обезопасить наши границы договором о нейтралитете с Японией. Таким образом он переиграл всех своих партнёров по Великой дипломатической игре накануне Великой войны. Оставалось только одно - переиграть свой собственный народ.
Наши историки - и сталинофилы, и сталинофобы - до сих пор никак не могут дать вразумительного ответа на вопрос о том, почему Сталин, зная о предстоящем нападении гитлеровской Германии, не привёл в боевую готовность части Красной армии, дислоцированные на западных границах и дал жесткие указания "не поддаваться на провокации".
Писатель Виктор Резун посвятил целую книгу "коварному" плану Сталина вцепиться в хвост Гитлеру, после того как немецкие войска высадятся на Британских островах. А что собственно говоря аморального было в этом в этой стратегической задумке Сталина? Такой стратегический план действительно был, но осуществить его не удалось. Потерпев поражение в "битве за Англию" и не сумев склонить Сталина к заключению с ним «континентального» антианглосаксонского блока, Гитлер пошел на решение своих геостратегических проблем типичным немецким методом блицкрига - нанести упреждающий удар, поставить на колени "колосса на глиняных ногах", соединиться с главными силами японского союзника и поднять антибританское восстание в Индии.
Сейчас мало кто может понять, что план блицкрига был в некоторой степени весьма и весьма реалистичным. Дело в том, что дефиниция "колосс на глиняных ногах" применительно к СССР имела под собой реальные основания. После насильственной коллективизации, экспроприации кулачества, голодоморов и репрессией в стране были миллионы и миллионы людей, ненавидевших Сталина куда больше, чем Гитлера. Не случайно число коллаборантов в СССР было больше чем в других странах. До морально-политического единства советского общества, о котором говорила сталинская пропаганда было ещё очень и очень далеко. И вождь это прекрасно понимал. Необходимо было поднять на Великую Отечественную войну свой собственный народ.
Сталин хорошо усвоил урок Николая Второго, поспешившего на фронт, в то время как в столице солдаты-дезертиры свергли его власть и арестовали его семью. в ходе Первой мировой войны был эпизод, когда в силу военной необходимости царь сдал немцам Ригу. И те же самые большевики, которые провозгласили своим лозунгом "желаем поражения своему правительству" подвергли уничижительной критике царя за измену национальным интересам России, нажив при этом немалый политический капитал.
В этих условиях спрашивается, зачем активно сопротивляться в первые месяцы кампании и жертвовать стратегическими резервами в то время, когда ни Великобритания ни, тем более, США толком и даже юридически (США) в войну даже не вступили, а французские офицеры получали гитлеровские награды за служение Германии в Сирии и Ираке? Не лучше ли было подождать, пока союзники удостоверятся в том, что Россия действительно может потерпеть стратегическое поражение, что намного облегчит Гитлеру решение задачи оккупации Великобритании и выхода на Индию и Японию?
Самое же главное заключалось в том, что, допустив гитлеровские орды в глубь страны, Сталин поднял мощную волну патриотизма, которая в конечном итоге и стало решающим фактором во Второй мировой войне. Одновременно Сталин переиграл и Черчилля, и Рузвельта. Своими паническими письмами в Лондон и Вашингтон он уверил в союзников в приближающемся крахе СССР и тем самым заставил их и самих воевать по-настоящему и увеличить поставки вооружений и других необходимых для победы над Гитлером материалов в Советский Союз. Не случайно, внимательно следивший за событиями того времени экс-глава временного правительства Александр Киренский скажет впоследствии: "Если бы союзники оказали бы нам ту безграничную поддержку, которую они предоставили Сталину во Второй [мировой] войне, то Россия, которая была ужасающе истощена физически, морально и просто по-человечески, стабилизировалась бы, и конец войны [первой мировой ], будущее России и, возможно, всей Европы были бы совершенно другими".
И Сталин сделал то, что не удалось ни страстотерпцу Николаю Второму, ни прекраснодушному Александру Керенскому. Он заставил союзников воевать пусть не в полную силу, но по-настоящему. Он нашел способ убедить свой народ в том, что воевать надо для выживания не только нации, но и каждой семьи, и каждого ребенка. В этой игре он прекрасно использовал еврейскую карту, обеспечив тем самым поддержку СССР общественным мнением США. Ну а пропуск гитлеровских орд под Москву и в сердце России народу можно было объяснить "фактором внезапности" и вероломством супостата. И эта незамысловатая сталинская пропагандистская уловка в какой-то степени работает до сих пор, спустя семьдесят лет после кончины её создателя.
Да, конечно, Сталин был не безгрешен с точки зрения общечеловеческой морали и этики. Но он был в этом отношении ничем не хуже и своих врагов, и своих союзников, выбиравших, по словам Черчилля, между позором и изменой, и выбравших в конечном итоге и то, и другое. Ненависть к Сталину со стороны идеологов сегодняшнего коллективного Запада объясняется отнюдь не состраданием к жертвам репрессий 30-х годов, а тем, что генералиссимус переиграл их дедов в большой военно-стратегической игре и добился Победы для себя лично как политического деятеля и для народа, которым история доверила ему руководить.
Наша задача - отделить Сталина-политика от Сталина-человека, не дать использовать безусловные отрицательные черты сталинского режима для чернения нашей страны и нагнетания русофобии. Для этого необходимо дать наконец объективное толкование его личности. личности выдающегося успешного политика, руководившего великим народом-победителем в великую историческую эпоху.
