Политолог, публицист Александр Механик и президент Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент» Георгий Самодуров – о ситуации в отечественном станкостроении.

Недавно в жизни отечественных станкостроителей произошли два знаменательных события. Во-первых, в мае прошла очередная выставка «Металлообработка 2024», в ходе которой состоялось обсуждение развития отечественного станкостроения. Во-вторых, в июне правительство приняло решение о разработке национального проекта «Средства производства и автоматизации», который в том числе должен включать программу развития станкостроения.

Наш журнал регулярно обращается к теме развития российского станкостроения. Это ключевая отрасль машиностроения и всей промышленности, что неоднократно признавалось на уровне высшего руководства страны и нашло отражение в многочисленных программах развития станкостроения в России. Почти два года назад мы обсуждали ситуацию, сложившуюся в отечественном станкостроении, с президентом Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент» Георгием Самодуровым и теперь решили поговорить с ним вновь, чтобы узнать его мнение о происходящих в отрасли изменениях и планах правительства. Нашу встречу мы начали с вопроса о дискуссии, состоявшейся на пленарном заседании, открывавшем выставку «Металлообработка 2024», во время которой было сказано, что тенденции в развитии станкостроения изменились и вчерашние проблемы, которые многократно обсуждались, забыты.

— Как вы оцениваете нынешнее состояние отрасли? И насколько действительно забыты проблемы, которые мы с вами многократно обсуждали?

— Вопрос, изменились ли тенденции в развитии отрасли, и вопрос, изменились ли проблемы отрасли, — это несколько разные вопросы. Конечно, позитивные изменения в решении ряда проблем предприятий отрасли есть. В первую очередь нужно отметить, что изменилась загрузка. Многие заводы перешли на двух-трехсменный режим работы, потому что поставки оборудования с введением санкций из недружественных стран прекратились. А перехода на дружественные страны не произошло. И поэтому потребители продукции отрасли начали делать заказы у отечественных производителей, что привело к повышению загрузки. А загрузка предприятий на ближайшие год-полтора за счет снижения условно постоянных расходов и появления серии приводит к снижению себестоимости и улучшению экономических показателей. Появление надежных, долгосрочных заказчиков ведет к улучшению финансового состояния предприятий. Меры государственной поддержки тоже способствуют этому. Наблюдается повышение инвестиционной активности предприятий пусть пока и незначительное. И это позитивно.

Но в то же время обострился ряд других проблем. В первую очередь проблема кадровая. Кадров у нас не хватает. Особенно рабочих и специалистов среднего звена. Очень серьезно обострилась проблема получения многих материалов и комплектующих изделий. Замена поставщиков и изменение логистики поставок привели к увеличению сроков поставки оборудования, производимого отечественными предприятиями. Очень усложнились финансовые расчеты за материалы и комплектующие изделия.

Поэтому часть проблем предприятий решилась, а часть, наоборот, обострилась.

Теперь о тенденциях в развитии станкоинструментальной отрасли. Думаю, что они не изменились. И президент страны, и председатель правительства в последнее время подчеркивают и ставят целью появление нового облика станкостроения. Я понимаю это следующим образом: в создании и производстве станков, прессов, инструмента, комплектующих изделий должна пройти глубокая модернизация ряда существующих предприятий и должны появиться новые заводы и производства как на условиях государственно-частного партнерства, так и за счет средств национального проекта. Здесь очень важно правильно определиться с направлениями этой деятельности. Это, если хотите, одна из самых важных задач, требующих решения. К этому нужно обязательно привлечь и ученых, и экспертов-практиков, представителей предприятий и общественных организаций. Правильный выбор направлений во многом определит весь будущий успех и действительно будет способствовать новому облику отрасли.

В свою очередь, решение вышеназванной задачи будет зависеть от того, как государство выстроит свою политику по стратегическому формированию и перспективному развитию внутреннего рынка отечественной продукции станкоинструментальной отрасли и продвижению ее на экспорт. Это очень масштабная и очень сложная задача. Но без понимания подходов государства к ее решению бизнес сам не будет так активен в их реализации. Нужно сказать, что государство в этом направлении уже сделало существенный шаг, предложив проект Федерального закона «О технологической политике», который очень активно продвигал Андрей Рэмович Белоусов на предыдущем месте работы. В нем определены проводники этой политики в лице министерств, ведомств, госкорпораций. Определены понятия долгосрочных государственных заказов и элементы стратегического планирования отрасли.

А поскольку станкоинструментальная отрасль относится к высокотехнологической сфере, ее стратегическое и тактическое развитие невозможно без серьезного научного обеспечения. Нужно в корне пересмотреть отношение к науке и фундаментальным исследованиям для отрасли со стороны Российской академии наук, науки в высших учебных заведениях, в государственных исследовательских центрах. Существующий порядок формирования и отбора НИОКР требует существенной доработки, так как не всегда решает научные проблемы, стоящие перед отраслью.

Нужно также понимать, что современный облик отрасли невозможен без экономической и финансовой устойчивости предприятий. Без возможности привлечения необходимых ресурсов, как для обеспечения оборотных средств, так и для реализации стратегических целей предприятий. При этом доступ к финансированию должен быть на приемлемых условиях, обеспечивающих и качественные, и стоимостные показатели выпускаемой продукции.

По каждой из перечисленных мной задач есть определенные позитивные подвижки. Но говорить о результатах пока рано: мы только в начале пути.

Какая наука нужна отрасли

— Вы сказали о необходимости развития фундаментальной науки применительно к станкостроению. А какие фундаментальные проблемы нужно решать сейчас? Я спрашиваю потому, что известный вам Александр Андреев, научный руководитель компании НПК АМС, в интервью нашему журналу сказал, что в станкостроении фундаментальные научные проблемы решены, надо просто конструировать новые станки.

— Думаю, что тут речь идет о другом. Дело в том, что фундаментальная наука применительно к станкостроению — это одно, а фундаментальные проблемы отрасли — совершенно другое. Когда разрабатываются серьезные программы развития отрасли, это же разработка на период десять лет и более. До 2030‒2035 года. А как можно разрабатывать федеральный проект без проведения фундаментальных исследований в этом направлении? Под результаты которых через десять лет будет создаваться новое современное оборудование. Поэтому создание оборудования и фундаментальные исследования — это разные вещи. Цель фундаментальных исследований заключается в создании новых, еще неизвестных технологий, под которые будет в перспективе создаваться новое оборудование.

Это и вопросы в области материаловедения, новых материалов и вопросы в области диагностики, в области внедрения искусственного интеллекта и IT-решений. Но самое главное — создание новых технологий.

— На упомянутом пленарном заседании было также сказано о беспрецедентных мерах поддержки станкостроения за прошедший период. Как вы оцениваете эти меры, насколько они действительно дали толчок развитию станкостроения?

— Меры действительно были важные и значимые. Я бы выделил два направления. Первое — это меры, в результате которых резко возросла роль, которую играет в поддержке станкостроения Фонд развития промышленности России. Второе — это меры, принятые в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 10 августа 2020 года № 1206 «Об утверждении Правил предоставления субсидий из федерального бюджета производителям станкоинструментальной продукции в целях предоставления покупателям скидки при приобретении такой продукции» и
Постановлением Правительства РФ от 12 декабря 2019 года № 1649 «Об утверждении Правил предоставления субсидий из федерального бюджета российским организациям на финансовое обеспечение затрат на проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по современным технологиям в рамках реализации такими организациями инновационных проектов».

Фонд развития промышленности сегодня, на мой взгляд, самый эффективный механизм, который есть для организации технического перевооружения предприятий. Причем не только станкоинструментальной отрасли, но и в целом промышленности страны.

Но использование средств ФРП предприятиями станкоинструментальной отрасли, к сожалению, стало снижаться: в прошлом году оно сократилось в два раза по сравнению с 2022 годом. Почему предприятия не особо активно пользуются этим? Потому что условия возврата и использования этих ресурсов настолько жесткие, что предприятия, анализируя ситуацию, в которой приходится работать, боятся, что они могут их на каком-то этапе не выполнить. В этом случае они попадают под жесткий прессинг как со стороны самого фонда, так и контролирующих органов в лице прокуратуры, Следственного комитета, МВД. Я бы предложил под эгидой Минэкономразвития собрать группу опытных специалистов и экспертов, практиков, представителей Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции и детально их проработать.

Теперь о постановлении № 1649 и затратах на НИОКР. Субсидии по этому постановлению предприятия используют очень мало, потому что условия, которые в них заложены, тоже очень жесткие для станкостроительной отрасли. Если предприятие, например, воспользовалось субсидией на выполнение НИОКР, то через пять лет оно должно отчитаться о том, что выпустило продукции в пятикратном объеме от суммы использованной субсидии. Но кто в наших условиях может гарантировать, что сможет через пять лет в пять раз больше выпускать продукции? Хотя проблема НИОКР одна из самых сложных на предприятиях, они все равно минимально используют эти субсидии. Нужно учесть и то, что не всегда НИОКР могут дать ожидаемый результат. А это в постановлении никак не учитывается. Отдельные предприятия идут на риск, но их все меньше.

Нужно изменить механизм формирования НИОКР. Нужно, чтобы была создана серьезная рабочая группа или комиссия, которая разработала бы требования к формированию. В ней должны быть и ученые, и практики, и представители предприятий, доказавших свою состоятельность. И представители станкоинструментального сообщества, ведь ниокровские темы должны быть не какие-то локальные, маленькие, для какого-то предприятия, у которого есть проблемы, — они должны формировать стратегию развития отрасли и выпуска предприятиями современных изделий. Мы предложили и Минобрнауки, и Минпромторгу свои услуги, но что-то не наблюдается заинтересованности с их стороны в этом.

А вот постановление № 1206 от 10 августа 2020 года оказалось более эффективным для увеличения внутреннего рынка потребления продукции отечественных производителей станкоинструментальной продукции. Хотя стоит оговориться, что, когда у предприятий есть заключенные контракты на год-полтора, эффект от него несколько снижается. Но для отдельных предприятий он есть.

— Недавно было объявлено о создании головного центра компетенций станкоинструментальный промышленности на базе МГТУ «Станкин», в технопарке «Руднево». Я так понимаю, что задача этого центра как раз должна состоять в постановке НИОКР для всей отрасли. Чего вы ждете от этого центра? Уже ведь было в «Станкине» нечто подобное, а потом это все «слили».

— К сожалению, у нас отраслевой науки в станкостроении практически не осталось. Сегодня есть четыре отраслевых института. Два — ОАО «ВНИИинструмент» и АО «ВНИИалмаз» находятся в «Ростехе», третий — НИИизмерения — частный институт, четвертый — АО ЭНИМС — тоже частный, но уже в шаге от гибели. К 1991 году в СССР насчитывалось 46 институтов, связанных со станкостроением.

Еще существующие институты можно сохранить. Государство должно проявить свою волю. Сегодня это уже делается по другим отраслям. Поэтому создание такого центра в Руднево, который сможет заниматься исследованиями, взаимодействовать с оставшимися четырьмя институтами, разрабатывать конструкции перспективного оборудования, — это очень важная задача. Но ни в коем случае речь не должна идти о каком-то серийном изготовлении им этой продукции. Это должна быть разработка современного оборудования, для того чтобы потом оно тиражировалось и выпускалось на предприятиях отрасли.

Такая задача однажды уже была поставлена перед «Станкином». И там уже был, как вы отметили, подобный центр. И конечно, положительный опыт, который там был накоплен, надо использовать. В 2011‒2015 годах там работало до 450 человек молодых исследователей, инженеров и ученых. И он давал колоссальный результат. Он создал вместе с предприятиями отрасли 28 новых современных станков и КПО, которые потом были освоены. Но тогда было принято, я считаю, стратегически ошибочное решение. Нас, отраслевиков, тогда не послушали.

Суть этого решения заключалась в том, что три года этот центр работал над созданием нового современного оборудования по заказам бюджета, а потом он должен был начать работать на коммерческой основе и сам себе зарабатывать деньги. Но дело в том, что у предприятий отрасли всегда было желание участвовать в создании современных изделий. А заказывать эти разработки — у них денег нет для этого. Мы убеждали руководство: нужно, чтобы эти специалисты, разработчики, были на бюджете и работали в «Станкине» как в бюджетном подразделении, а не как в частной структуре. Но с нами не согласились. И в итоге это привело к тому, что в 2015‒2016 годах, когда закончилось действие подпрограммы, новых тем предприятия отрасли заказать не смогли. И центр закрылся.

— А сейчас ясно, на каких основах этот новый центр будет строиться?

— Сейчас пока все время говорится о том, что это должен быть бюджетный центр.

— Все на том же пленарном заседании один из выступающих сказал, что реинжиниринг губит отечественную инженерную школу и, более того, что российская инженерная школа станкостроения утрачена. Насколько это оценка соответствует истине?

— Я не считаю, что это правильное заявление. Да, в отдельных направлениях мы просели. Но в любом случае потенциал предприятий и потенциал конструкторов на этих предприятиях сохранился. А что касается реинжиниринга, то это же всегда было, во всем мире. Я считаю, что потенциал российской инженерной школы не утерян, хотя он действительно снизился по сравнению с советским периодом. За последние пять‒семь лет появилось восемь новых заводов, выпускающих современные станки на основе собственных разработок. Это и является доказательством того, что инженерные школы не утрачены.

Восстановить контроль над импортом

— В последние годы резко вырос импорт китайского оборудования. На заседании, о котором я все время вспоминаю, было сказано, что на 400 процентов. Это не убивает нашу станкостроительную промышленность?

— Вы затронули очень важную тему. Если проанализировать поставки металлообрабатывающего оборудования по импорту за последние семь‒десять лет, то они выглядят следующим образом. До 2022 года в среднем поставлялось 13‒15 тысяч единиц металлообрабатывающего оборудования в год, на сумму от 1,2 до 1,5 миллиарда долларов. Но в 2022 году импорт начал расти, а в 2023-м вырос до астрономических значений: была поставлена почти 41 тысяча единиц станков и прессов на два с половиной миллиарда долларов. Такого количества не было 15‒20 лет. Причем если анализировать структуру поставок, то уменьшилось количество поставляемого высокотехнологичного оборудования и увеличилось количество универсального, простого оборудования.

И это очень плохо. Когда в страну приходит высокотехнологичное оборудование, оно поднимает в целом технический уровень промышленности. И наоборот, если приходит простое оборудование, то этот уровень снижается. Я считаю, что это стало возможным еще и потому, что в 2021‒2022 годах были отменены меры, регулирующие поставку оборудования по импорту. Начиная с 2011 года был принят целый ряд постановлений правительства (№ 56 от 7 октября 2011 года, № 1224 от 24 декабря 2013 года и другие), регулирующих импорт оборудования. И тогда выработали механизмы контроля импорта: оборонке было запрещено покупать оборудование по импорту, если есть соответствующее российское оборудование.

А в 2021 году все эти постановления были практически отменены. Все было переведено на ГИСП, Государственную информационную систему промышленности, которая не в состоянии дать качественного заключения о том, что есть российский аналог. В ней формально, а не по существу, не специалистами, а каким-то роботом сравниваются параметры оборудования, и если, скажем, какой-то параметр отклоняется, условно говоря, на миллиметр в ту или в другую сторону, это приводит к тому, что ГИСП не видит наличие аналога. А нет аналога — значит, можно покупать по импорту. И это привело к тому, что открылись шлюзы. Нам необходимо срочно вернуть регуляторные механизмы по импорту. Причем уже 75 процентов импорта — из Китая, и это должно вызывать озабоченность.

— А почему их отменили? Как обосновывали?

— Обосновывали именно тем, что у нас теперь будет государственная информационная система. А раньше были две рабочие группы. Я возглавлял, как представитель производственных предприятий, рабочую группу «Производство», представитель «Станкина», как научного центра, возглавлял рабочую группу «Наука». И рабочие группы давали рекомендации комиссии Минпромторга. И мы по всем заявкам, которые приходили в Минпромторг от предприятий оборонно-промышленного комплекса, проводили анализ. И часто бывало так: заявляет, условно говоря, предприятие Х, что им нужен станок с точностью обработки, допустим, четыре микрона. А в этом, как показывает анализ, на самом деле нет никакой необходимости. Такая заявка подается просто для того, чтобы обойти действие постановления и завезти импорт. И это был объективный анализ.

А сейчас они заявляют в ГИСП, что им, допустим, необходим станок длиной 3500 миллиметров. А в ГИСП есть станок 3505 миллиметров, и ГИСП говорит, что аналога нет, и разрешает покупать импорт. А на самом деле эти пять миллиметров в длине станка никакой роли не играют. Но это нужно отслеживать вручную, как это делали специалисты-эксперты. И мы легко с этим справлялись. Мы по 400‒500 заявок в месяц рассматривали. Как только фильтр убрали, видите, что происходит с импортом. А самое главное, в деятельности рабочих групп и комиссии Минпромторга было очень важно, что мы анализировали заявки ключевых потребителей и многие производители по этим заявкам могли определить технические характеристики станков, которые потом осваивали у себя. Это важнейшая совместная работа с заказчиком, о которой можно только мечтать. К сожалению, сейчас это уже не делается. И для нас очевидно, к чему это приведет: к дальнейшему росту необоснованного импорта.

— Это странно: с одной стороны, развитие станкостроения объявляется такой важной задачей, а с другой стороны, дешевый импорт не дает ему развиваться.

— Импорт оборудования сейчас просто захлестнет российских производителей. Особенно из Китая. Как я уже сказал, статистика за 2022‒2023 годы говорит нам о том, что в эти годы был бурный рост станкостроения. До 60 процентов, если в стоимостных показателях считать. Хотя оборудование стало дороже, потому что логистика с доставкой комплектующих изделий изменилась, комплектующие стали дороже, и, естественно, цена на конечное оборудование увеличилась в стоимостных показателях. Но и в количестве выросла поставка на 35‒40 процентов по разным направлениям. Однако, если судить по первому кварталу этого года, 30 процентов предприятий не показали того роста, который был в прошлом году, темпы роста у них уже находятся на уровне три‒пять процентов к прошлому году. То есть теперь нужно заниматься серьезными структурными преобразованиями отрасли, и сейчас мы говорим, что отрасль требует новых подходов.

— А этот рост, при таком обилии китайских станков, за счет чего? Наши заводы производят такое оборудование, которое китайцы не могут поставить?

— И такой фактор имеет место. Нужно учитывать и то, что за последние два года совершенно изменился режим работы очень многих предприятий в стране. Я думаю, вы догадываетесь, что я имею в виду. Отсюда резко возросло и потребление МОО. Наш внутренний рынок начал серьезно расти.

— Объявлено, что будет разработан федеральный проект, направленный на стимулирование развития производства критических комплектующих. Мы с вами неоднократно обсуждали проблему комплектующих. Насколько удалось с ее решением продвинуться и что остается нерешенным?

— Нельзя сказать, что определенных позитивных изменений в этом направлении нет, они есть, они идут. Но говорить, что этот процесс завершен, я бы тоже не стал. Потому что мы прошли где-то, грубо говоря, пятую часть пути. Вопросы ни по выпуску комплектных систем ЧПУ, ни по шпинделям, ни по шариковым и роликовым направляющим качения, ни по шарико-винтовым передачам до конца не решены. Да, есть определенные подвижки в этом плане в лучшую сторону. Но самое главное, о чем мы с Минпромом постоянно спорим: на наш взгляд, должен быть план мероприятий освоения комплектующих изделий. Если этого плана нет, то невозможно отследить, что на самом деле делается. Есть приказ Минпромторга 2020 года по комплектующим изделиям, но, когда приказ выпустили, была совершенно другая ситуация. Тогда все комплектующие легко покупались. А сейчас нужны новые приказы и новые планы. Считаю, что их отсутствие — это очень серьезная недоработка. Ведь приказ о разработке плана мероприятий выпуска комплектующих изделий — это ключевой документ. Там должны быть сроки, ответственные, задачи и показатели. Но с 2020 года он так и не корректируется.

— А как сейчас решается эта проблема, ведь действительно некоторые комплектующие мы так и не научились выпускать. Тоже китайские идут?

— Да, идет поставка китайских комплектующих систем, частично наши предприятия подключаются к этому. А также поставляют через различные третьи страны. Но за счет логистики через две-три страны, они становятся гораздо дороже. Поэтому и цена станков растет.

Национальный проект – новые перспективы

— Чего вы ждете от национального проекта развития средств производства, о подготовке которого объявлено?

— Недавно у Мишустина прошло совещание по подготовке этого национального проекта. В нем предусмотрено 12‒14 направлений, по которым будет идти поддержка, и очень важно, что в рамках этих 12‒14 направлений предусмотрено очень серьезное финансирование. Никогда такого размера финансирования в станкостроении не было: на 2024‒2026 годы — 189‒190 миллиардов. До 2030 года в целом 300 с лишним миллиардов рублей. А с учетом субсидий регионов — 520 миллиардов. Это огромная цифра для отрасли. Поэтому, безусловно, многие проблемы должны быть решены. Но очень важно, как будет организована эта работа. Здесь нужны усилия, знания, опыт специалистов, ученых, экспертов из отрасли.

— А на что их предлагается тратить?

— На модернизацию действующих предприятий и строительство новых. На НИОКР, на обеспечение финансовой устойчивости, на разработку и внедрение стандартов, на те 12‒14 направлений, о которых сказано выше.

— То есть это будут государственные предприятия или деньги будут частным компаниям выдаваться?

— Тут могут быть разные схемы. И я думаю, что тут должен работать механизм государственно-частного партнерства. Государство выделяет деньги и должно входить в уставный капитал модернизируемых или строящихся предприятий. Или государство будет создавать эти предприятия и передавать в управление, с последующим выкупом, группе специалистов — инициаторов проекта.

Ранее опубликовано на: https://stimul.online/articles/sreda/my-proshli-pyatuyu-chast-puti/