Миссия невыполнима? Отмена решений избирательных комиссий по итогам ЕДГ-2016
Эксперт Центра ПРИСП, политолог Николай Пономарев - с анализом свежей практики обжалования результатов выборов.
Выборы в Государственную Думу VII созыва, в отличие от битвы у избирательных урн в декабре 2011 г., не стали поводом для серьезных обвинений в масштабных фальсификациях результатов голосования. Однако даже при условии того, что большинство участников сражения за мандаты и места в высоких кабинетах признали результаты единого дня голосования легитимными, нашлись все же кандидаты, пожелавшие оспорить решения избирательных комиссий по итогам голосования в зале суда.
Значимость этой темы для развития сферы политтехнологий и становления демократических институтов в России сложно переоценить. С одной стороны, количество и результаты судебных процессов, связанных с оспариванием результатов выборов, служат важными индикаторами, характеризующими динамику спроса на услуги политюристов и само отношение кандидатов к привлечению профессионалов к проведению электоральных компаний. С другой стороны, судебная статистика относительно попыток отмены итогов голосования косвенным образом отображает степень зрелости избирательного законодательства и сложившейся вокруг него правоприменительной практики.
Внимание сообщества политтехнологов к недавним попыткам отмены решений избиркомов по итогам голосования подогревает и вполне прагматический интерес: обобщение результатов последних судебных баталий способно стать источником ценного опыта, идет ли речь о допущенных сторонами ошибках или удачных решениях оппонентов.
В силу данных обстоятельств проигнорировать «свежую» судебную практику в отношении оспаривания решений избиркомов по итогам выборов означало бы оставить в собственных познаниях об отстаивании интересов доверителей значительную брешь, лишиться четких представлений о последних изменениях конъюнктуры рынка политуслуг и тем самым утратить возможность точного прогнозирования его развития.
Заявления по итогам голосования: региональный разрез
После 18 сентября 2016 г. было предпринято в общей сложности 45 попыток добиться отмены решений избиркомов. Регионом-рекордсменом в отношении поданных заявлений стал Дагестан: на долю этой республики приходится 19 эпизодов обжалования результатов голосования. 10 раз пытались аннулировать результаты выборов Санкт-Петербурге, 5 раз – в Самарской области, 3 раза – в Воронежской. Оставшиеся 8 судебных процессов прошли в Башкортостане, Саратовской, Новосибирской, Волгоградской и Тамбовской областях, Пермском крае, на Кубани и в Ставрополье.
Интересно отметить, что в этом перечне отсутствует целый ряд регионов, которые сочувствующие оппозиции эксперты традиционно описывают как зоны массовых нарушений. В частности, в список не вошли Татарстан, Кабардино-Балкария, Калмыкия и Астраханская область. Также низким оказалось число попыток оспорить итоги выборов в регионах, уже давно отнесенных к числу районов «электоральной аномалии», а именно в Башкортостане, Краснодаре и Тамбове. И в то же время достаточно большое число попыток обжаловать результаты голосования приходится на долю Воронежской и Самарской областей, для которых в прошлом также были характерны использование административного ресурса и прочие «перегибы». Последнее позволяет предположить, что линия федерального руководства на обеспечение конкурентности, открытости и легитимности выборов была неоднозначно воспринята региональными элитами: в отдельных регионах местный истеблишмент отнесся к этой установке достаточно серьезно и существенно скорректировал собственную позицию, в других, напротив, элиты фактически не вели работы в данном направлении, способствуя росту негативного восприятия электоральных процессов как минимум их непосредственными участниками.
Почему количество жалоб по итогам голосования ничего не говорит о качестве выборов
К озвученному выше предположению следует отнестись именно как к рабочей гипотезе, нуждающейся в проверке. Причина этого очевидна. Распределение эпизодов обжалования итогов выборов между разными субъектами федерации не дает весомых оснований утверждать, что количество заявлений и масштаба применения административного ресурса находятся между собой в прямой зависимости: регионы, известные как зона «электоральной аномалии», чередуются в этой иерархии с территориями, обладающими вполне позитивной репутацией в плане конкурентности, открытости и легитимности выборов. 42 % поданных в суд заявлений приходится на Дагестан, но в то же время 22 % попыток добиться отмены решений избиркомов было зафиксировано в «Северной Пальмире», которая, наряду с Москвой, традиционно считается одной из наиболее перспективных площадок для оппозиции. Вывод из этого вполне очевиден: количество попыток оспаривания результатов голосования нельзя однозначно считать признаком «грязных» выборов. Отсутствие заявлений, содержащих требования аннулировать итоги голосования, вовсе не свидетельствует об отсутствии существенных нарушений, и наоборот – большое число жалоб не должно рассматриваться как очевидный признак фальсификаций или использования админресурса.
Заявления по итогам голосования: разрез по уровням выборов
Чаще всего предметом для спора становились решения избиркомов по итогам выборов в Государственную Думу: возможность их отмены рассматривалась 32 раза. В 7 случаях в роли «яблока раздора» выступали результаты борьбы за мандаты депутатов регионального заксобрания, и 6 раз проигравшие кандидаты обжаловали вердикты комиссий в отношении муниципальных выборов (визуально это разделение отображает Приложение 2).
Столь явная диспропорция убедительно свидетельствует в пользу того, что попытки добиться отмены решения избиркома по итогам голосования используются по большей части лишь в тех случаях, когда перед истцами открывается перспектива получить приз, обретение которого с лихвой покрывает неизбежные затраты ресурсов, т.е. кресло в здании на Охотном Ряду.
По этой причине к организации выборов федерального уровня, как правило, кандидаты относятся с большей серьезностью, что подразумевает развертывание определенной подготовки к возможному оспариванию результатов голосования еще в период предвыборной кампании. В рамках «идеальной модели» предвыборной кампании это подразумевает выделение данного направления работы в качестве спецпроекта в работе штаба, однако на практике зачастую соответствующие мероприятия проводятся «россыпью», бессистемно, что заметно осложняет впоследствии задачу представляющего интересы кандидата юриста.
Шансы на победу
Судебная практика складывается однозначно не в пользу проигравших кандидатов. В 10 случаях заявитель самостоятельно отозвал заявление, в 19 суд вернул жалобу составителю по причине нарушения принципа подсудности или неправильного оформления. Лишь в 1 случае было принято решение в пользу истца: в ходе выборов в городскую думу Железноводска (Ставропольский край) было выявлено нарушение порядка пропорционального распределения мандатов, в результате чего ЛДПР лишилась 1 места в муниципалитете, уступив его «Единой России».
Итоги попыток обжалования решений избиркомов косвенным образом свидетельствуют о том, что кандидаты и руководство их штабов действовали либо вовсе без подготовки, либо последняя проводилась бессистемно и без учета опыта предшествующих лет. Это позволяет предположить, что в большинстве случаев к решению задачи не привлекались профессионалы в области избирательного права, либо их рекомендации были проигнорированы (из соображений экономии либо по иным мотивам).
Таким образом, печальная для заявителей статистика судебных решений подтверждает хорошо известную большинству электоральных юристов истину: оспаривание итогов голосования представляет собой задачу, за которую непрофессионалу лучше не браться. Решить ее способен только специалист, обладающий соответствующим уровнем знаний и навыков и богатым практическим опытом. Иными словами, попытки обжаловать итоги голосования относятся к числу вопросов, в которых торг явно неуместен: попытка сэкономить на услугах эксперта в этом случае неизбежно оборачивается серьезными убытками на фоне полного отсутствия положительного эффекта.
Casus belly или поводы для подачи заявлений
Перечень поводов, на основании которых истцы добивались пересмотра результатов голосования, был достаточно традиционен для российских выборов. Потерпевшие поражение в предвыборной гонке кандидаты ссылались на расхождение между содержанием полученных копий протоколов УИК и данными, занесенными в ГАС «Выборы». При этом в отдельных случаях масштабы несоответствия носили очевидно ничтожный характер. В частности, кандидат А.В. Гуськов (представитель «Партии Роста») добивался от ТИК г.Сызрань отмены итогов выборов только на основании того, что при подсчете бюллетеней не был учтен голос 1 избирателя.
Заявители апеллировали и к нарушениям при передаче данных об итогах голосования из участковой комиссии в ТИК. В Воронежской области в ходе выборов в Борисоглебскую городскую Думу VII созыва А.А. Сухинин (кандидат от местного отделения КПРФ) требовал отмены результатов голосования на основании того, что территориальная комиссия передала бюллетени УИК без повторного пересчета, не уведомив его к тому же об этой процедуре. Что особенно интересно, доказывая вину ТИК, претендент на место в муниципалитете подчеркнул, что «этими нарушениями … был очень расстроен, у него поднялось давление, разболелась голова». В результате судебного разбирательства было выяснено, что пересчет бюллетеней все же имел место, причем его лично наблюдал член ТИК Борисоглебского городского округа с правом совещательного голоса от КПРФ (который и сообщил заявителю о произошедшем). Расхождения в количестве переданных бланков выявлено не было, ни на момент первого пересчета, ни впоследствии, когда накануне выборов в территориальную комиссию поступила жалоба, ставшая поводом для новой ревизии числа бюллетеней в последние часы перед открытием участков.
В качестве основания для отмены результатов голосования были представлены технические ошибкам в процессе пропорционального распределения депутатских мандатов. Например, подобное произошло в г. Железноводск Ставропольского края. Системный администратор КСА ГАС «Выборы» местной ТИК использовал при вводе данных устаревшую методику, установленную ранее действовавшей редакцией закона о проведении выборов в органы местного самоуправления.
Также истцы в обоснование своих претензий указывали на «переброс голосов» от одного кандидата к другому и отсутствие на участках заполненной увеличенной формы протокола. Факт наличия подобных нарушений в ходе выборов в депутаты Совета городского округа г. Нефтекамск (Башкортостан) пытался доказать И.С. Салахов, член местного отделения партии «Яблоко». Согласно его заявлению, представители УИК приписали основному конкуренту господина Салахова 100 голосов, отданных в пользу третьего кандидата. Интересно подчеркнуть, что в качестве основных доказательств суду были представлены материалы видеосъемки и показания наблюдателей.
Помимо того, проигравшие кандидаты приводили доказательства фактов подкупа избирателей представителями конкурентов (последнее имело место в Пермском крае). Эту стратегию использовал участник выборов в депутаты Пермской городской Думы от КПРФ К.В. Хиль, пытавшийся оспорить победу своего визави из «Единой России» А.Д. Болквадзе. Представители коммунистов ссылались на то, что в день голосования был установлен ряд фактов, когда третьи лица занимались раздачей водки среди местных жителей, призывая их поддержать А.Д. Болквадзе, или открыто предлагали продать свой голос за определенную сумму денег.
В случае выборов в Дагестане упоминались также практика голосования от лица родственников или соседей, включение в списки избирателей несовершеннолетних, дублирование персоналий в основных и дополнительных списках проголосовавших, отсутствие подсчета проголосовавших и даже отказ от предоставления кандидатам и их наблюдателям протоколов по итогам работы комиссии. Наглядным примером тому может служить содержание заявления М.М. Мирзоева – кандидата в члены собрания депутатов Рубасского сельсовета. В документе упоминаются случаи, когда избиратели голосовали за своих соседей, братьев и сестер, предъявляя даже не чужие паспорта, а их фотографии. При вскрытии урн, как утверждал господин Мирзоев, обнаружилось, что большинство бюллетеней располагались пачками, причем в каждой из них стояли отметки напротив фамилии одного и того же кандидата.
В целом можно отметить, что случаи обвинений в грубых нарушениях избирательного законодательства стали основанием для подачи заявлений лишь приблизительно в 50 % эпизодов. В остальных случаях в качестве причины для отмены решения избиркома приводились несущественные поводы.
На основании этого можно предположить, что вопрос об оспаривании итогов голосования в большинстве случаев не рассматривался штабами избирательных кампаний предварительно. Последнее, в свою очередь, привело к отсутствию спецпроектов или хотя бы просто систематической работы в этом направлении еще в период предвыборной кампании, предопределив поражение в ходе судебных разбирательств в будущем.
Горький опыт
Результаты решений по заявлениям об аннулировании итогов голосования однозначно свидетельствуют в пользу того, что кандидатам и их представителям плохо известна судебная практика за прошлые годы. В качестве основания для отмены результатов выборов предъявлялись претензии, которые в ранее уже неоднократно отметались служителями Фемиды как незначительные (выше уже были упомянуты примеры подобного в ходе судебных баталий в Сызрани и Борисоглебске). Люди, выдвигавшиеся по спискам, пытались оспорить решения комиссий от собственного лица, а не в рамках жалобы от избирательного объединения (это имело место в г. Энгельс Саратовской области, где пересмотра итогов голосования добивалась представитель местного избирательного объединения КПРФ О.Н. Алимова). Собирая свидетельства о подкупе граждан, кандидаты не удосуживались заняться поиском аргументов в пользу того, что этот процесс организован по прямому приказу их конкурента (в эту ловушку попался пермский коммунист К.В. Хиль). Более того, в ходе сбора доказательств претенденты на желанные мандаты своими руками рушили фундамент выдвинутых претензий. Так, в Перми кандидат лично получил от людей, выступавших от имени его соперника, бутылку водки. Как итог, суд пришел к выводу, что это доказывает отсутствие прямой зависимости между раздачей спиртного и результатами голосования: ведь К.В. Хиль, в числе прочих граждан, принял предложенное ему горячительное, но так и не проголосовал за своего конкурента. Наблюдая нарушения непосредственно, участники «битвы за избирателя» (подобно несостоявшемуся депутату и профессиональному юристу М.М. Мирзоеву) зачастую не пытались обратить на это внимание наблюдателей и полицейских, «чтобы не вызывать ажиотажа», и после этого надеялись на удовлетворение судом своих претензий. Следует упомянуть и факты грубейших нарушений при подаче заявлений: к заявлениям во многих случаях не были приложены квитанции об оплате госпошлины и материалы, подтверждающие нарушения в ходе выборов, равным образом как и бумаги, подкрепляющие право истца на обращение в суд об отмене решения избирательной комиссии. В качестве примера подобных ошибок можно привести попытку Р.И. Худякова оспорить итоги выборов по Рассказовскому одномандатному округу в Тамбовской области. В Дагестане в 16 эпизодах заявления были возвращены подателям по причине нарушения подсудности: оспаривая решения сразу 20 – 40 участковых комиссий, проигравшие кандидаты и их представители забыли о том, что в делах подобного рода в качестве первой инстанции выступает районный суд, и направили жалобу сразу в Верховный Суд республики.
Объяснить подобное можно только отсутствием необходимых знаний и опыта. Кандидаты решили сэкономить на услугах профессиональных политтехнологов, что в итоге лишило их минимальных шансов на победу. Наглядной иллюстрацией бесперспективности подобного подхода может служить пример упомянутых выше А.В. Гуськова и М.М. Мирзоева. Оба кандидата имеют удостоверение адвоката, но каждый из них продемонстрировал полную неосведомленность относительно тонкостей избирательного законодательства, когда обстоятельства потребовали выступить в суде в качестве политюристов. Иначе говоря, в условиях, когда, благодаря принципиальной позиции ЦИК, суды начали работать гораздо более четко, а планировать успех в ходе разбирательства становится все сложнее, именно отсутствие в команде профессиональных электоральных юристов закономерно привело решившихся оспаривать итоги голосования кандидатов к поражению.
Также одной из главных причин неудач в ходе попыток обжалования результатов выборов по итогам ЕДГ-2016, очевидно, стало отсутствие планомерной и системной подготовки к судебному разбирательству в рамках отдельного спецпроекта со стороны штабов кандидатов. Отказ от этого направления работы, вероятно, был связан либо с отсутствием в команде кандидатов профессиональных политтехнологов, либо с неуместным в данном случае стремлением сэкономить на оплате помощи со стороны электоральных юристов.
В целом же можно заключить, что попытки оспорить итоги голосования, вопреки некоторым стереотипам, вовсе не обречены на провал. Однако добиться положительного результата при решении данной задачи можно лишь при условии привлечения к работе штаба опытных профессионалов и развертывания соответствующего спецпроекта еще на первых этапах избирательной кампании. Опыт ЕДГ-2016 убедительно свидетельствует в пользу того, что без соблюдения этих условий шансы на успех в деле обжалования результатов выборов фактически равны статистической погрешности.
