Алёна Август: С креативом у партий не густо

В среде политтехнологов и политиков появилась новая мода – хорошо отзываться о популизме. К примеру, лидер партии «Родина» Алексей Журавлев говорит, что «здоровый популизм – это народничество», а лидер «Справедливой России» Сергей Миронов неоднократно заявлял, что «в популизме ничего страшного нет».

Политтехнолог, эксперт по коммуникациям, эксперт Центра ПРИСП Алёна Август рассуждает о попытке партий креативить на выборах на грани бредовых идей и о феномене популизма.

Если раньше о популизме говорили с негативной коннотацией: вот, мол, он такой-сякой популист, может только обещать, то теперь, я считаю, что отношение к популизму начинает меняться. Довольно не скоро будет изменение в общественном сознании, но в сознании профессионалов это уже происходит. Почему? Потому что популизм – это одна из технологий влияния на сознание масс. Мы в жизни тоже разные: кто-то рационал, кто-то работает на эмоциях. Я люблю велосипед, а кто-то ездит на машине.

Популизм – это всего лишь один из способов коммуникации, и сейчас он наиболее выигрышный, потому что так складывается ситуация и таковы общественные настроения. Это работает. Относиться к популизму негативно – значит как-то выделять этот инструмент среди других. Но это просто один из инструментов.

Популизм – это возможность достучаться до сердец избирателей наиболее простым способом, возможно, обещая им то, чего они в этот момент ожидают.

Все без исключения политические партии пользовались популистскими программами, не называя их, естественно, таковыми, - ведь плохо признаться в том, что ты считаешь негативным.

На самом деле обещание раздать всем несуществующие нефтяные акции – это голый популизм. Сказать, что пенсионную реформу мы отменим сейчас и навсегда, а еще проведем свою реформу, чтобы люди выходили [на заслуженный отдых] раньше и пенсия соответствовала огромной зарплате – это чистой воды популизм.

Когда партии ставят популистские задачи, они зачастую несопоставимы с экономическими возможностями страны. На любое предложение тех же коммунистов, эсеров, да и единороссов я говорю: «Ребята, деньги где? Где деньги, Зин, чтобы обеспечить то счастье, которое вы сейчас народу обещаете вагонами отгружать? Это же чем-то должно оплачиваться! Где брать эти деньги?». И тогда они говорят: «Да мы сейчас возьмем у олигархов». Сначала возьмете у олигархов, потом придете ко мне, полезете в мой кошелек. Это совершенно не экономические методы, так жить нельзя.

Важно понимать, что популизм – это технология, которая не играет вдолгую. Мы сейчас можем это увидеть на примере Франции. По словам моих французских друзей, у них там происходит то, что они называют «деприватизацией», то есть перекупка каких-то аэропортов, чего-то еще. Они в шоке, они говорят: «Мы выбрали этого милого мальчика (президента республики Эммануэля Макрона. – Прим. ред.), который обещал нам счастье, был так мил, он был так приятен (это чистый популизм), и вдруг сейчас творится такое». Второй раз у Макрона это не сработает.

Популизм – это технология, которая позволяет быстро завоевать любовь избирателей, обаять их, но она далеко не уйдет, потому что все обаяние быстро разрушится о невозможность экономически сделать то, что обещал. Второй раз тебе уже не поверят. Это опасная технология.

Что такое популизм? Это когда мужчина знакомится с девушкой и говорит: «Я подарю тебе луну с неба, мы будем жить с тобой на острове в океане, все будет прекрасно». Это популизм – хочется верить в сказку. Она поверила. Не получилось.

Альтернативная технология – рациональная коммуникация, очень открытая и очень честная, то есть мужчина скажет: «Дорогая, я студент. Луну не подарю, максимум – на балконе на нее посмотрим. На остров мы тоже не поедем никогда, потому что я не знаю, кем я стану в жизни». Грустно, печально, честно. Она, скорее всего, его отошьет.

Все, что является альтернативой популизму, – это не так весело, это гораздо сложнее. Спикеры на конгрессе РАПК говорили очень правильные вещи по поводу пенсионной и мусорной реформ. Эти реформы нужны. Да, они в чем-то технически недоработаны, но они нужны, потому что иначе нам не выжить.

Если мы не займемся мусорной реформой, то просто умрем под грудами мусора. Это реальность. Что касается пенсионной реформы: я выйду на пенсию позже на сколько-то лет, вы, может быть, выйдете еще позже. Если бы эти вещи методично объяснялись в течение 10 лет (в течение 10 лет они как раз разрабатывались), общество было бы готово к этим реформам. Но никому не пришло в голову, что нужно вести диалог, вести его в разных формах, слышать в ответ что-то нелицеприятное, что-то корректировать.

В сентябре в России снова выборы, а с креативом у партий по-прежнему негусто. Коммунисты и справедливороссы будут опять кричать: «Грабительская пенсионная реформа! Ату их, все отменим!». Совершенно точно многие, даже представители «Единой России», будут говорить о том, что регионам необходимо больше полномочий: «Отдайте нам наши налоги! Злая Москва все жрет и нам не возвращает то, что мы тут честно в забое или на поле заработали».

Думаю, что, так как у нас люди сердцем откликаются на социальные инициативы, будет обещано какое-нибудь пособие за роды, какие-нибудь выплаты женщинам, семьям. Пообещают всего. Можно же разный уровень бреда предположить: многодетным семьям, скажем, платить отдельную зарплату за то, что у них много детей. Земли им давать бесплатно, и дома им государство пусть строит. Бред может быть очень широкого диапазона. Люди в это верят до сих пор. Люди у нас привыкли верить в сказку.

Ранее опубликовано на: http://fedpress.ru/interview/2217114