Унылый столичный митинг

Политолог, эксперт Центра ПРИСП Арсений Беленький – о протестах на московских улицах, в которых нет ощущения запала, энергии, воодушевления.

Столичные митинги, которые собирали в июле-августе 2019 г. от 1 до 50 тысяч человек, эмоционально отличались от прошлых протестов в России или, например, в Париже. В Москве нет ощущения особенного запала, энергии, воодушевления. Это замечали и сами участники, и организаторы, и независимые наблюдатели в своих репортажах. Журналист из Канады Ева Бартлетт написала: «Я была на митингах в Гаазе, Берлине, Венесуэле и могу сказать, что в Москве проходит самый апатичный митинг из всех. Во время митинга сердца участников были где-то не здесь».

Что же заставило людей выйти на улицу? Лозунг «Допускай» здесь далеко не главный. Большинство демонстрантов действительно не знает кандидатов в Мосгордуму. Действительно довольно много людей приехало из Подмосковья, из регионов, и для них столичные выборы вообще ничего значить не могут. Почему не столь значительный повод так встряхнул отпускную столицу? В чём мотивация этого протеста?

На ум приходит песня Бориса Гребенщикова «Древнерусская тоска»:

Куда ты, тройка, мчишься? Куда ты держишь путь?
Ямщик опять нажрался водки или просто лег вздремнуть?
Колеса сдадены в музей, музей весь вынесли вон,
В каждом доме раздается то ли песня, то ли стон.
Как предсказано святыми, все висит на волоске,
Я гляжу на это дело в древнерусской тоске.

В конце песни персонаж Гребенщикова тоской «сыт по горло». А уже современный столичный персонаж бежит от этой тоски на митинги. От унылой, апатичной, бесконечной тоски.

Так было не всегда. На «болотные протесты» 2012-2013 годов выходили неплохо зарабатывающие, хорошо встроенные в рынок демонстранты, и на мероприятиях было море эмоций, креатива, энергии. Митинг на Сахарова в 2019-м можно окрестить «унылым митингом». Люди были потерянными, в чем-то напуганными. В целом всё это соответствует общему тренду настроений в стране. Последние фокус-группы выпукло транслируют самые популярные эмоции: безысходность, безнадега. Люди не понимают, что хорошего можно ждать дальше для себя и страны. Если жесткие действия силовиков послужили поводом прийти на акцию протеста, то кажется истинная причина массовости согласованных акций в народной тоске, охватившей часть общества.
Энергией, ядром протеста стала молодежь. Их голосом стал рэпер Face. Как он сам говорит, простой парень из трущоб со сложной судьбой. В исполненной им песне «Салам» он читает:

Я устал искать себе какую-то работу. 
Каждый день я только встал, но я уже измотан. 
20000 каждый месяц, или 20 лет за решёткой.
…
У меня пожизненное, мне уже не страшно.
Я как минимум устал от картин на наших улицах.
Нищета и Фемида-богохульница.

Он молодой, ему 21 год. Его «тоска» имеет вполне конкретную социальную привязку: нереализованность, бесперспективность, отсутствие выбора. Усталость, апатия, протест – вот чувства его аудитории.

Были времена, когда москвичи каждое утро за кофе просматривали курсы валют и цену нефти. Это был образ надежды, напрямую ни на ничью жизнь не влиявший. Если нефть дорожает – все будет хорошо, если нефть падала – люди огорчались. Сейчас эта привычка пропала – исчезла надежда, что дорогая нефть решит все проблемы. Нефть дорогая, а нефтяные компании показывают рекордные прибыли. В бюджете есть деньги, бюджет профицитный. А роста экономики нет, зарплаты стоят на месте, реальные доходы снижаются. И никаких надежд.

На протяжение последних 30 лет несколько раз нам показывали «лучики надежды». После 1991 года люди верили, что запад нам поможет, в западные инвестиции, технологии, которые решат все наши проблемы. Напрасно. Пришлось ждать стабильности «нулевых», которые позволили массовым слоям населения приобрести плазмы, машины, даже квартиры – оттолкнуться от дна потребления. У людей быстро росли доходы, появились приличные и регулярные зарплаты. Потом воссоединение с Крымом, реванш после поражения в «холодной» войне. На данный момент этих эмоцией и надежд уже нет - преобладает ощущение некой тоски и безысходности.

И дело вовсе не в выборах. Регистрация кандидатов была важна первой тысяче демонстрантов, которые вышли на несанкционированную акцию в июле. Но потом в дело вступили силовики, и вступили жёстко. Многим не понравилось такое вторжение в жизнь столичных улиц, многие увидели угрозу достигнутым свободам, а кто-то вспомнил 37-ой год.

Многие на митинге говорили, что вышли не за себя и свои интересы, а «за всех тех, кто не пришел». «Когда понял, что мои друзья не придут, я решил, блин, я приду за них, я-то должен прийти!» Такой подход к участию лишает аудиторию сильных личных эмоций. Это не про протест – это демонстрация позиции.

Акции в нынешнем виде не способны привести к каким-то ответам. У митингов нет лидеров ни организационных, ни содержательных. Отсутствуют люди, способные формулировать повестку, заявления, а не только лозунги. Выступление Парфенова на митинге фактически было единственным содержательным, но этого недостаточно. Всё, что мы видим со стороны оппозиции в информационном поле, это провокационные, конъюнктурные видеоролики, констатирующие факты, но не предлагающие какие-то пути развития. Они за неделю набирают миллион просмотров, а потом пропадают в небытие интернета.

Наверное, важно отметить то, что ни критики власти, ни сама власть сейчас «светлого пути» не предлагает. При том, что люди предельно конкретны в своих повседневных требованиях, к уровню жизни, им свойственен запрос на духовность общего пути, поиск моральных авторитетов и перспективы совместного светлого будущего.

Пенсионная реформа, повышение налогов, невозможность контролировать цену на бензин, медленно снижающиеся ставки по кредитам, закредитованность населения - это все сигналы, которые говорят людям о том, что никакого иного «светлого» пути им пока не предлагается. Людей окутывает тоска. Сегодня редко кто-то сможет сказать, какой он хотел бы видеть страну и что страна движется в этом направление. Чаще звучит: застой, «лайтовый савок», безысходность.

Тоска - эта эмоция не про революцию, эта эмоция про уровень поддержки принимаемых решений и отсутствие деятельного участия. Возможно, это некий психологический омут, в который Россия может погрузиться на несколько лет или даже десяток лет. Какой, как и когда она из него выберется, никто не знает.