Электронное голосование в свете опыта ЕДГ-2019
18 сентября 2019 года в Институте истории и политики МПГУ состоялась научно-практическая конференция «Электоральные процессы в современной России: Единый день голосования - 2019». Инициатором проведения конференции выступил факультет прикладной политологии Института истории и политики совместно с Российской ассоциацией политической науки, Российской ассоциацией политических консультантов, Ассоциацией политических юристов и Центром прикладных исследований и программ. Информационные партнеры – портал «Выбор Народа» и Центр ПРИСП.
Читайте размещенные ранее интервью с экспертами: Владимиром Шаповаловым, Дмитрием Журавлевым, Олегом Бондаренко, Дмитрием Орловым, Николаем Пономаревым, Игорем Минтусовым и Константином Комковым.
Политолог, ведущий аналитик Фонда защиты национальных ценностей, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев представляет тему своего выступления на прошедшей конференции политтехнологов и говорит об обоснованности претензий к электронному голосованию.
Эксперимент по организации электронного голосования в трех избирательных округах Москвы официально признан неудачным. Председатель ЦИК РФ Элла Панфилова признала возможной организацию онлайн-голосования (в обозримой перспективе) лишь на отдаленных территориях.
Глава Общественного штаба по наблюдению за выборами в Мосгордуму Алексей Венедиктов, настаивая на легитимности результатов электронного голосования, в то же время усомнился в возможности популяризации столичного опыта.
Обоснованность претензий к электронному голосованию на прошедших выборах в столице не вызывает вопросов. Речь в данном случае идет не только о сомнениях в легитимности результатов голосования, порожденных жалобой кандидата Романа Юнемана (был выдвинут в избирательном округе № 30).
Во-первых, уже в ходе голосования повторились аппаратные сбои, которые уже имели место в ходе первого тестирования системы. В данном случае необходимо подчеркнуть, что, после четвертого (финального) тестирования организаторы заявили о том, что все выявленные ранее проблемы были устранены.
Во-вторых, были допущены серьезные просчеты в ходе публичного позиционирования возникших неполадок. Организаторы сообщили, что проблемы возникли по причине сбоев в работе оборудования, поставленного компанией «КриптоПро». Представители последней, в свою очередь, заявили, что сотрудники компании не участвовали в установке и наладке оборудования. В результате заявление организаторов начало рассматриваться многими как попытка оправдания или «поиск крайнего».
В-третьих, как показала практика, организаторы выборов не сумели донести не только до избирателей, но и до многих кандидатов и освещавших избирательный процесс журналистов информацию о сущности электронного голосования. Даже в публичных выступлениях Романа Юнемана (непосредственного участника электронного голосования) это понятие смешалось с цифровыми участками, несмотря на то, что речь шла о принципиально отличных формах организации голосования. Та же ошибка была широко распространена в медиатекстах как новых (Telegram-канал «Футляр от виолончели»), так и традиционных СМИ («Новая газета»).
Неудачный опыт электронного голосования в Москве поставил российские власти перед выбором: пойти по пути Франции и Нидерландов, отказавшихся от практики электронного голосования, или последовать примеру Эстонии, продолжив развитие практики онлайн-голосования.
Определиться с выбором можно лишь получив ответы на вопросы относительно двух угроз, традиционно связанных с выборами в электронном формате.
Сущность первой из них заключается в радикальном изменении структуры корпуса активных избирателей в результате роста представительства молодежи и сокращения репрезентации пенсионеров.
У этих страхов есть определенное обоснование. По данным сервиса «Медиаскоп» за первую половину 2019 г., удельная доля пользователей Рунета в возрасте до 34 лет составляла более 41%, в то время как представительство пенсионеров ограничивалось на уровне чуть более 8%. Согласно данным исследования института GFK, уровень проникновения Интернета среди пенсионеров составляет всего 36%. Для сравнения, среди представителей средних возрастов этот показатель составляет 83%, среди молодежи – 93%.
Удельный вес пользователей-пенсионеров явно не соответствует роли возрастных избирателей в традиционном голосовании: по данным ВЦИОМ, средний возраст 28% избирателей, участвовавших в ЕДГ-2018, составил 60 лет.
Однако последние тенденции в развитии интернет-аудитории указывают на то, что эта диспропорция стремительно сокращается. В 2017 г. рост аудитории Рунета за счет молодежи почти прекратился. Главным источником ее пополнения стали именно пенсионеры. Именно активное приобщение к Интернету пожилых россиян сделало возможным увеличение численности Рунета на 7% за последние 3 года.
Вторая угроза связана с высоким уровнем недоверия к власти со стороны Интернет-пользователей. Этот показатель изначально был весьма высок, оппозиционеры традиционно преобладали над лоялистами в цифровой среде, и после кризиса доверия к власти, порожденного пенсионной реформой (так, по информации ВЦИОМ индекс доверия к Д.А. Медведеву достиг отметки в минус 24 пункта), данный тренд лишь усилился. Это наглядно демонстрирует реакция интернет-сообщества на московские протесты летом 2019 г. Митингующих поддержал целый ряд влиятельных ЛОМов (Юрий Дудь, Даниил Поперечный, Face и пр.).
Единственной же значимой попыткой поддержки власти стала публикация клипа Тимати (Тимура Юнусова) и Гуфа (Алексея Долматова) «Москва», за несколько дней набравшего более 1 млн. дизлайков.
Высокий уровень недоверия к власти способствует тому, что любая информация о нарушениях (не имеет значения, насколько она достоверна) легко воспринимается пользователями «на веру». Благодаря этому они не усматривают противоречий даже в спорных трактовках произошедшего.
Например, в заявлении Романа Юнемана относительно возможных фальсификациях в ходе электронного голосования в Москве имелось очевидное противоречие. С одной стороны, он обвинял оппонента в организации высокой явки пользователей в свою пользу посредством использования административного ресурса. Именно это и позволило Маргарите Русалкой, по мнению Юнемана, опередить конкурентов в рамках электронного голосования. Однако одновременно он объяснил успех своего конкурента внешним воздействием на систему голосования (проявлением чего якобы стали сбои в работе оборудования).
Эти две версии можно было бы обсуждать независимо друг от друга. Однако допустить одновременную реализацию двух сценариев не представляется возможным. Однако это не помешало пользователям поверить в версию Юнемана. Не смутило их и то, что, как выяснилось, Юнеман изначально настраивал своих сторонников против участия в электронном голосовании, а агитаторы Русецкой, напротив, целенаправленно распространяли АПМ, разъясняющие механизм участия в электронном голосовании.
Соответственно, главным условием преодоления этого барьера является повышение доверия пользователей к власти в целом и организаторам выборов в частности. Решению данной задачи может способствовать отказ от форсированного внедрения электронного голосования и проведение апробации этой практики в первую очередь на муниципальных выборах вне мегаполисов.
В рамках решения вопроса об организации электронного сбора подписей мы не наблюдаем столь значимых барьеров. Однако также очевидно, что это решение не является панацеей. Отсутствие нормативно-правовой базы и правоприменительной практики ставит множество вопросов относительно сочетания традиционного и электронного сбора подписей. Их решение потребует достаточно большого времени.
Очевидно, что, помимо внедрения практики электронного сбора, необходимо понизить количество подписей, которые необходимо собрать кандидату для выдвижения, одновременно подняв планку допустимой нормы брака. Следует кратно сократить число оснований для признания подписи недействительной. Также можно внедрить такие подходы к решению проблемы, как видеофиксация проставления подписи и проставление подписей непосредственно в избиркоме (при условии снижения их общего количества).
