Тренды электорального цикла
Многочисленные выборные кампании различного уровня в основной массе завершились в Единый день голосования, в очередной раз предоставив политологам богатую пищу для размышления. Чем мотивируется в своих предпочтениях современный избиратель, возможен ли успешный ребрендинг партии власти, и когда произойдут позитивные изменения в избирательном законодательстве – вот лишь часть вопросов, волнующих умы экспертного сообщества.
Директор Центра ПРИСП, член Правления РАПК Сергей Румянцев - о новых трендах электорального цикла 2019 года.
Тема совершенствования избирательного законодательства живет, собственно говоря, с момента становления новейшего законодательства о выборах, а именно - с начала 90-х годов прошлого века. В последние годы эта тема переживает, своего рода, циклы: после каждого ЕДГ экспертное сообщество собирается и обсуждает то, какие изменения следует внести в закон и как это сделать наиболее эффективным способом. Такого рода активности необходимо только приветствовать - что, собственно, и происходит каждый раз: обсуждения эти самим же экспертным сообществом активно приветствуются. После чего начинается подготовка к очередному избирательному циклу. Стратегических изменений при этом не происходит. Отсюда напрашивается вопрос: а нужны ли они, эти изменения? Власти ли, обществу ли, политическим партиям ли...
В этой связи имеет смысл, наверное, посмотреть на вопрос несколько шире. И проанализировать - а что вообще происходит на политическом пространстве в последние годы?
Электоральный цикл-2019 выявил, на мой взгляд, следующие тренды.
Избиратель все более отчетливо разделяет участников избирательного процесса на 2 группы.
Первая группа из тех, кто представляет власть. На сегодняшний момент это те кандидаты, которые либо выдвинуты от «Единой России», либо тем или иным образом «Единой Россией» или властью поддерживаются.
Вторая группа из всех остальных.
Избиратель либо готов еще поддерживать власть (отдельно чуть ниже о мотивации голосующих за власть), и тогда он продолжает голосовать за власть/«Единую Россию»; либо он выбирает другой вариант - проголосовать «не за власть». Причем во втором случае голосование проходит по формуле «за кого угодно, только не за «Единую Россию».
В этой связи интересно проанализировать не столько мотивацию голосования за оппозицию (как я отметил выше, чаще всего это голосование происходит, скорее, от противного), сколько мотивацию тех, кто продолжает выбирать в бюллетени кандидатов от «Единой России».
Здесь, конечно, интересно рассмотреть этот вопрос на примере выборов в региональные парламенты (поскольку, во-первых, при голосовании на губернаторских выборах партийная составляющая отходит несколько на второй план, а, во-вторых, муниципальный фильтр на выборах ВДЛ все же делает свое дело - в бюллетени в основном остается вполне себе устраивающий власть список претендентов).
Что же касается выборов в региональные парламенты, то я обратил бы внимание на следующее: в текущем году на фокус-группе мы задали вопрос участникам, которые готовы были проголосовать за «Единую Россию», - каковы мотивы их голосования.
И вот какая картина получается.
• Часть избирателей готовы голосовать за партию власти, потому что «это партия Путина». То есть по-прежнему эта составляющая является для части электората мотивацией проголосовать за «Единую Россию».
• Есть избиратели, которые голосуют за «Единую Россию», поскольку «это меньшее из всех зол». «Чего ждать от нынешней власти, более-менее понятно. А вот что будет, когда придут новые - непонятно. Может быть еще хуже».
• Отдельные избиратели готовы дать партии власти так называемый «последний аванс»: «вроде как голосовал все время за них, не очень им верю, но дам им еще один шанс».
• По-прежнему остается группа избирателей, которая просто готова присоединиться к большинству: «если большинство пойдет голосовать за них, - а так оно и будет, - то и я пойду».
• Ну и, наконец, для части избирателей определяющим мотивом для голосования за ту или иную партию остается фактор личности: «посмотрю, кто конкретно будет в списках партии, - если пойму, что человек достойный, проголосую за «Единую Россию».
Что бросается в глаза при изучении этих вариантов мотивации: то, что никто из участников не называет в качестве причины голосования такие факторы как программа партии, конкретные дела партии; никто не обращает внимания на связь партии и национальных проектов. Мотивация голосования исключительно на уровне эмоции. Иррациональная мотивация.
Отсюда следующий тренд - при общей тенденции на недоверие власти в целом и партии «Единая Россия» в частности, очень сложно идти к избирателю даже с самой позитивной повесткой, даже с самыми «реальными делами». Не слышит этого избиратель. Ну или, если быть точнее, перестает слышать. Слышит, но обращает внимание совсем на другое: на увеличение пенсионного возраста, на мусорную реформу, на засилье пропаганды по телевизору, на свой кошелек, в конце концов.
Взаимоотношения избирателя и «Единой России» очень хорошо можно проиллюстрировать абсолютно бытовым примером: это как отношения между мужем и женой, которые долго жили вместе, но чувства мужчины в какой-то момент полностью охладели к женщине. Ушла любовь. Мужчина принял для себя решение - либо вообще одному остаться, либо к другой женщине уходить. И вот когда это уже с чувствами мужчины произошло, - очень сложно женщине будет вернуть прежние чувства своего мужчины. Все, он охладел. Он ее больше не слышит и не видит. Даже если она стала лучше готовить, больше заниматься домашними делами. Так и с условными «чувствами» избирателя вернуть прежнее отношение к партии власти, после того как утрачено доверие, крайне сложно. Это, в частности, к вопросу о возможном ребрендинге партии. Сложно с этим будет, очень непросто.
Какое отношение все это имеет к изменениям в законодательстве? Да самое прямое. Дело в том, что еще лет десять назад у тех кандидатов, которые были готовы участвовать в выборах, но не были готовы по тем или иным причинам выдвигаться от «Единой России», но готовых баллотироваться от той же, например, «Справедливой России» (причем, вполне себе адекватных, полезных для страны кандидатов) отбили всякую охоту принимать участие в выборах. И, прежде всего, из-за того, что любой адекватный кандидат понимал, что, если ты не решишь заранее вопрос «в кабинетах» по своему участию в кампании (причем на тех условиях, которые тебе обозначат), то шансы зарегистрироваться у тебя в качестве кандидата значительно снижаются. И это я еще опускаю различные «бонусы» в виде перспектив получить возбуждение уголовных дел и прочие «прелести», которые могут пойти в довесок. В итоге мы имеем ситуацию, при которой потенциально полезные для власти люди (пусть и с несколько иными политическими взглядами, но готовые работать в регионе в тандеме с руководством) прагматично отказываются от участия в выборах, а вместо них власть все равно по итогам голосования получает оппозиционных депутатов, но избранных из числа тех, кто идет в политику не для того, чтобы решать городские или региональные проблемы, а попадающих во власть случайно (можно пачками приводить примеры того, как в одномандатных округах у сильных кандидатов «от власти» выигрывали выборы кандидаты, выпустившие одну листовку и попавшие в списки по принципу «а почему бы не поучаствовать в выборах). Как итог: региональные и городские парламенты, частично сформированные из людей, которые и не собираются вести сколько - нибудь адекватную депутатскую деятельность.
Между тем такие превентивные меры как снижение процента по подписям, введение избирательного залога (выполняющего страховочную регистрационную функцию) и отказ от давления на избиркомы с требованием любыми способами отказать в регистрации всем кандидатам по тому лишь основанию, что они идут в «неправильном» списке могли бы решить эту проблему.
Да, наверное, региональным и городским администрациям с такими депутатами придется вести диалог, а не монолог в стиле «начальник-подчиненный», но, вероятнее всего, это сняло бы напряжение, потенциально подогревающее нарастающие протестные настроения там, где их можно было бы избежать.
