Военная доктрина США: смена приоритетов
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Артём Филиппов считает, что Пентагону придётся столкнуться с необходимостью искать непростой компромисс между размером своих вооруженных сил, их боеготовностью и необходимостью модернизации.
Военно-политическая новость недели: США замораживают передислокацию своих воинских подразделений из Германии. Об этом заявил в пятницу 5 февраля президент Джо Байден, выступая в госдепартаменте с программной речью по внешней политике. Эксперты связывают приостановку вывода американских частей с необходимостью для США проанализировать и пересмотреть приоритеты военной доктрины в контексте быстро меняющейся мировой политической обстановки.
«Мы должны привести наше военное присутствие в соответствии с интересами нашей дипломатии», — цитирует Байдена РИА «Новости».
На протяжении многих лет американская внешняя политика отдает предпочтение применению силы, превалирующей над другими инструментами влияния. Эра бесконечных военных операций с участием армии США длится вот уже третьей десятилетие. Однако на фоне очевидных внутренних трудностей, таких как обострение расовой проблемы или вызов институту национального здравоохранения со стороны пандемии Covid-19, становится очевидным, что в будущем Вашингтону придется отчасти пересмотреть цели национальной безопасности и по-новому мотивировать своих партнёров — военное превосходство Pax Americana явно ослабевает, несмотря на огромный военный бюджет, передовые военные НИОКР и внушительный список союзников и вассалов.
Военная доктрина США и их основные противники
Создание современных вооруженных сил требует четкого осмысления реалий возможных международных конфликтов и их жесткой увязки с внешней политикой страны. При планировании стратегии развития вооруженных сил необходимо учитывать все плюсы и минусы политических, экономических, демографических, географических и иных особенностей того или иного государства, масштабы и специфику его влияния на международной арене. На протяжении десятилетий после окончания Второй мировой войны на Западе было принято считать, что миру удается избегать крупных военных конфликтов в силу сдерживающей роли огромной военной мощи США. Достаточно вспомнить политолога Сэмюэла Хантингтона, отметившего в одной из своих статей, что «мир без превосходства США будет миром с большим насилием и беспорядком, а также с меньшим уровнем демократии и экономического роста». А бывший госсекретарь США Джордж Шульц выразился несколько лет назад еще более определенно: «Если Соединенные Штаты отступят от той исторической роли, которую играли со времен Второй мировой войны, мир расползётся по швам».
Официальный Вашингтон до сих пор рассматривает любой вызов военному господству США как угрозу глобальной свободе и безопасности, и это оказывает непосредственное влияние на американскую военную доктрину. В 2008 г. администрация президента Джорджа Буша младшего выпустила «Национальную оборонную стратегию», в которой победа над экстремистскими движениями определялась в качестве центральной задачи США, что вполне соответствовало духу объявленной ранее войны с мировым терроризмом. Однако в конце января 2018 г. Пентагон обнародовал незасекреченную часть новой «Национальной оборонной стратегии Соединённых Штатов». Документ определял приоритеты военной политики США, являясь, по сути, полноценной военной доктриной. В стратегии говорилось, что главный вызов процветанию и безопасности США — возрождение долгосрочной стратегической конкуренции со стороны, так называемых, «ревизионистских держав». Тогдашний министр обороны США Джеймс Мэттис пояснил, что отныне его страна сосредоточит свои военные усилия не на войне с терроризмом, а на противостоянии другим великим державам, прежде всего, Китаю и России.
В январе 2019 г. Пентагон представил первый за девять лет Обзор политики США в области противоракетной обороны, где в качестве важнейшей угрозы были названы ракетные потенциалы России, КНР, КНДР и Ирана, в связи с чем от американской системы ПРО потребовали умения защищаться от баллистических, крылатых и гиперзвуковых ракет. Это наглядно демонстрирует, как поменялось, по сравнению с девяностыми годами и даже началом нулевых (от администраций Клинтона и Буша-младшего к администрации Трампа) отношение Вашингтона к проблеме национальной безопасности. Американцы сегодня признают, что, столкнувшись с жесткой геополитической конкуренцией со стороны Москвы и Пекина, они больше не являются однозначным глобальным военным гегемоном. Именно здесь следует искать корни масштабной (в размере полутора триллионов долларов) программы перевооружения, анонсированной Трампом, и особой роли ВВС и ВМС, которую им отводят американские военные аналитики в проактивной стратегической конкуренции. По мнению американской стороны, новые системы вооружений должны будут помочь США в вероятной многодоменной (multi-domain) масштабной войне будущего.
Плацдармы и военные базы
Изменение американской военной доктрины в последние годы хорошо иллюстрирует дискуссия в военно-аналитических кругах Вашингтона о будущем системы американских баз, разбросанных по всему миру и лежащих в основе глобального господства США. В отчетах Министерства обороны упоминается более 600 объектов на восьми территориях США и в 45 странах. Следует учитывать при этом, что множество небольших объектов не достигают пороговых значений размера и стоимости, значимых для отчетности, поэтому фактически баз гораздо больше.
После окончания Холодной войны Соединенные Штаты действовали, исходя из предположения, что в случае кризиса или войны они смогут беспрепятственно использовать базы (плацдармы) по всему миру, в любое время и в любом месте. Действительно, американские военные имели возможность (и, с определенными оговорками, имеют её до сих пор) без угрозы быть атакованными противником сосредотачивать крупные силы поблизости от театра военных действий (ТВД) и проводить военные операции планомерно, не встречая упорного сопротивления, с применением всего спектра вооружений (кроме оружия массового уничтожения — ОМУ).
Исторически США использовали два разных подхода к базированию своих войск: модель Холодной войны и модель глобальной войны с терроризмом. Модель Холодной войны определялась концентрацией: чтобы сдержать экспансию советского блока, Вашингтон опирался на крупные базы со значительным количеством войск в нескольких ключевых союзных странах вокруг СССР. В первую очередь это были Западная Германия, Южная Корея и Япония.
Модель глобальной войны с терроризмом, напротив, определялась рассредоточением: она сформировалась в ответ на рост диффузных (проникающих) угроз, исходящих от транснационального терроризма и несостоятельных государств, а также снижение обычных угроз со стороны великих держав после окончания Холодной войны. Последствия террористических атак 11 сентября привели к сдвигу: США начали опираться на более мелкие базы («кувшинки») на обширных географических территориях — от Южной Америки до Африки, Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии — и уменьшили свою зависимость от крупных баз предыдущей эпохи, слишком уязвимых для быстрого уничтожения со стороны сил противника. Такой подход получил название концепции A2/AD — от английского anti-access and area denial (ограничение и воспрещение доступа и манёвра). Концепция предполагает сдерживание противника за счёт создания повышенной опасности для дислоцирования или перемещения его сил в защищаемую местность.
Сегодня американские военные аналитики все чаще говорят об альтернативной модели базирования — т.н. «глобальной конкуренции», которая предполагает синтез преимуществ моделей Холодной войны и глобальной войны с терроризмом, минимизируя при этом их недостатки. Практически этот гибридный подход будет основан на трех принципах: упрочения, рассредоточения и сокрытия. Физическое укрепление инфраструктуры должно сопровождаться опорой на системы противовоздушной и противоракетной обороны США и их союзников, чтобы ослабить наступательные возможности противника. Сеть рассредоточенных баз дала бы возможность поддерживать большую скрытность американских сил, увеличивая количество целей, которые противник должен учитывать. Кроме того, США могли бы осуществлять некоторые усиленные передовые развертывания на давно существующих базах, поддерживая своих ключевых союзников.
Американский ВПК сигнализирует Байдену
Нашумевшая на днях статья главы Стратегического командования США адмирала Чарльза Ричарда для научного журнала Военно-морского института США Proceedings о реальной перспективе ядерной войны США с Россией и Китаем вызвала оживленную полемику и комментарии по обе стороны океана.
Основная мысль адмирала Ричарда состоит в том, что вероятное региональное военное столкновение США с Россией или Китаем может легко перерасти в обмен ядерными ударами. Поэтому, считает он, американским военным следует отказаться от предпосылки, рассматривающей применение ядерного оружия в качестве практически невозможного сценария, в пользу того, что такая перспектива вполне реальна. В этой связи Пентагону и администрации президента США необходимо разработать новые концепции сдерживания геополитических противников и обновить стратегию ведения ядерной войны, так как два десятилетия сосредоточенности на борьбе с терроризмом привели к игнорированию растущей опасности ядерного конфликта.
Действительно, вероятность обмена ядерными ударами между главными мировыми антагонистами не стоит сбрасывать со счетов. Однако, по здравому размышлению, можно понять, что предупреждающая риторика статьи адмирала Ричарда направлена в первую очередь на администрацию президента Байдена. Выделенные Трампом на модернизацию ядерных сил (новая подводная лодка, новый бомбардировщик, новая крылатая ракета и т.д.) полтора триллиона долларов не должны попасть под ножницы новых американских властей. Могущественное лобби американского ВПК через адмирала сигнализирует Байдену о том, что финансовая подпитка масштабной программы перевооружения должна остаться неизменной — несмотря на то, что команда избранного президента с огромным усердием старается переписать или свести к нулю наследие правительства Трампа практически во всех других сферах.
Священная корова военного бюджета
«Закон об ассигнованиях на национальную оборону» (NDAA) на 2021 финансовый год в размере 740,5 млрд долларов указывает на то, что глобальное противостояние с «авторитарными и ревизионистскими режимами» по всему миру будет, по мнению Пентагона, продолжаться вечно.
Сегодняшний военный бюджет США с поправкой на инфляцию значительно превышает бюджеты времён Холодной войны и приближается к уровню, зафиксированному в разгар действий в Ираке и Афганистане в начале 2010 гг. Скромная программа модернизации армии президента Обамы в размере 88 млрд. долларов превратилась в триллионные планы перевооружения, да и могло ли быть иначе, если только в 2018 г. 775 лоббистских фирм оборонного сектора экономики потратили более 126 млн. долларов (исследование Plowshares Fund), оказывая влияние на членов Конгресса? За последние пять лет не менее 1 млрд долларов, выделенных правительством США и военными подрядчиками, осели в карманах пятидесяти ведущих американских think tanks — аналитических центров. Сказочно обогатились и сами подрядчики — Northrop Grumman, Raytheon, Boeing, Lockheed Martin, General Dynamics, Airbus и т.д
Осмелится ли администрация Байдена, с первых же дней столкнувшаяся с экономическими проблемами, связанными с пандемией, сократить военные расходы? Бывшие министры обороны США Джеймс Мэттис и Марк Эспер заявили, что для исполнения Стратегии национальной обороны военный бюджет должен расти со скоростью от 3 до 5% (выше уровня инфляции) до 2023 г. Между тем, ранее в этом году несколько членов Прогрессивной группы внутри Конгресса внесли безуспешное предложение о сокращении оборонного бюджета на 10%. Чистая разница между этими двумя точками зрения составляет более 150 млрд долларов ежегодно.
Очевидно, что даже учитывая покупательную способность национальных валют, стоимость рабочих рук и сырья, Россия и Китай демонстрируют более эффективное вложение финансовых средств в модернизацию ВПК. Достаточно сравнить десантно-высадочный корабль-док (ДВКД) типа «Сан-Антонио», обходящийся американским налогоплательщикам в 1,6 млрд долларов, со схожим по характеристикам китайским ДВКД «Yuzhao», который стоит 300 млн.
Все этим невероятные траты американского ВПК порождают анекдотичные истории о закупках чехлов на унитазы для ВВС за 10 тыс. долларов, или о подрядчике, получавшем с поставок запасных частей для нужд армии 4451% прибыли. Сегодня расходы на оборону составляют половину дискреционного бюджета США, и это на фоне не самой благополучной экономической конъюнктуры, высокого уровня безработицы, проблем общественного здравоохранения, необходимости модернизации гражданской инфраструктуры и обострившейся политической повестки.
Тем не менее, в недавнем интервью The Washington Post руководители крупнейших оборонных компаний назвали возможность того, что администрация Байдена значительно сократит расходы Пентагона, «маловероятной».
В итоге
За нескольких десятилетий, прошедших после падения Берлинской стены, военная стратегия США претерпела ряд заметных изменений. С глобального противостояния Холодной войны со странами-участницами Варшавского договора она переключилась на борьбу с международным терроризмом, а затем снова выбрала в качестве главной угрозы традиционных геополитических соперников в лице России и Китая. Сегодня американские вооруженные силы имеют исторически беспрецедентный глобальный охват, размещая на разных континентах почти 200 тыс. военнослужащих, дислоцированных на как минимум 800 военных базах, и поддерживая 11 оперативных авианосных групп, патрулирующих воды мирового океана.
И если последние тридцать лет были отмечены серьезными политическими — а часто и военно-политическими — потрясениями, то грядущее десятилетие обещает стать еще меньше стабильным или предсказуемым. Стратегический вызов, брошенный конкурентами военно-политической гегемонии Вашингтона в мире, вынудит американское правительство и дальше прикладывать огромные усилия для поддержания сети своих заморских баз и выполнения обязательств перед многочисленными союзниками. Администрация Байдена вряд ли пойдет на сокращение военного бюджета, однако поддерживать его ежегодный рост на уровне 3-5% она тоже не сможет. Пентагону придётся столкнуться с необходимостью искать непростой компромисс между размером своих вооруженных сил, их боеготовностью и необходимостью модернизации.
Главное наследство Холодной войны — ядерная триада как совокупность средств наземного, воздушного и морского базирования — превратилась для ведущих акторов мировой политики в догму. Но и здесь заметны серьезные различия в стратегических подходах. В то время как Китай и Россия демонстрируют, насколько эффективными могут быть ассиметричные стратегии использования слабых сторон более сильного противника, а также стремительно развивают свои оборонные секторы, США по-прежнему сильно зависят от необходимости проецировать свою военную силу на международной арене.
Тем не менее, следует отметить и некоторые позитивные сдвиги, отличающие взаимодействие новой американской администрации с российскими партнерами от позиции ее предшественников в Белом доме. Речь, конечно, идет о недавнем долгожданном продлении ДСНВ — ключевого элемента всей мировой архитектуры безопасности. Это событие стало хорошим примером взаимовыгодного сотрудничества Москвы и Вашингтона, когда обоюдный интерес в важнейшей сфере восторжествовал над проблемами взаимодействия по остальным вопросам.
Ранее опубликовано на: https://expert.ru/2021/02/5/amerikanskaya-strategiya-starie-protivniki-vozvrashchayutsya/
