Электронное голосование: поле для работы над ошибками
На выборах 17–19 сентября в семи регионах России использовалось электронное голосование. Представители Центризбиркома оценили опыт его применения как удачный. В 2024 г. онлайн-голосование планируют сделать доступным на выборах всех уровней. В том числе россияне получат возможность проголосовать через сайт Госуслуг на выборах президента.
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев считает, что все же организаторы выборов оставили за скобками крайне важный вопрос.
Итоги онлайн-голосования разделили экспертное сообщество на три части. Некоторые специалисты в области электоральных процедур позиционируют электронное голосование едва ли не как инструмент фальсификаций. Их оппоненты яростно это отрицают. И в то же время третья группа экспертов критикует процедуру волеизъявления за непрозрачность, не ставя под сомнение результаты выборов.
Проблема наблюдения и дыры в законе
Оставить эту дискуссию без внимания нельзя. По справедливому замечанию политолога, эксперта Центра ПРИСП Дениса Ширяева, в перспективе всем нам придется смириться с тем, что дистанционное электронное голосование пришло надолго. «Это связано с развитием и внедрением цифровых технологий в государственное управление, экономику, во все сферы жизни общества и государства, – отмечает эксперт. – В стране, как минимум, половина населения имеет «цифровое» мышление. Поэтому электронное голосование воспринимается в обществе как абсолютно понятный и удобный процесс «на несколько кликов», неразрывно связанный с цифровизацией всех аспектов нашей жизни».
Одним из главных вопросов, который участникам избирательного процесса необходимо решать в режиме «здесь и сейчас», является проблема наблюдения за дистанционным электронным голосованием (ДЭГ). «Быть юристом, да и просто принципиальным общественником для участия в процессе электронного наблюдения недостаточно, здесь надо хорошо разбираться в блокчейн-технологиях и быть квалифицированным программистом, – подчеркивает Денис Ширяев. – Проблема в том, что такое электронное наблюдение доступно малому количеству людей, а если учесть, что из этого малого количества людей, надо еще найти тех, кто готов помогать в наблюдении, то задача еще больше усложняется. Наблюдатели-профессиональные программисты новые участники избирательного процесса. Показать прозрачность наблюдения и убедить общество в том, что итоги дистанционного электронного голосования легитимны, процедура подсчета голосов соблюдена, – вот основной вопрос, который надо решить в ближайшие годы. Еще один вопрос, который необходимо решить – это законодательно прописать процедуру дистанционного электронного голосования, и возможность его проведения только на платформе ЦИК России».
Именно неразрешенность этих проблем породила как «крестовый поход» против онлайн-голосования, так и ответный джихад сторонников ДЭГ. «Сегодня же мы наблюдаем скептические, не безосновательные критические мнения по поводу проведения и итогов дистанционного электронного голосования со стороны многих экспертов, а также низкий рейтинг доверия в обществе к нему, – указал политолог. – При этом, критикуют те, кто не разбирается в программировании. Впрочем, и оправдывают, комментируют в СМИ легитимность итогов дистанционного электронного голосования такие же «программисты»».
Впрочем, и критики, и адвокаты электронного голосования выстраивают свою позицию не на пустом месте. Каждая из сторон приводит вполне конкретные аргументы в защиту своей позиции.
Голоса против
Андрей Бабушкин – член федерального бюро партии «Яблоко» и экс-кандидат на выборах депутатов Госдумы – при оценке ДЭГ ссылается на опыт членов избиркомов с правом совещательного голоса, наблюдавших за ходом выборов на электронных участках.
«Есть вещи печальные, есть веще трагические. А есть ситуации, над которыми нужно пролить столько слез, что ситуацию даже невозможно охарактеризовать. И к ним можно с полным основанием отнести использование электронного голосования на выборах в России, - заявляет Андрей Бабушкин. – Результаты онлайн-голосования повсюду изменили исход выборов. Везде кандидаты от власти необъяснимым образом получили решающее преимущество. По моему мнению, способ его обеспечения хорошо описан в Уголовном кодексе Российской Федерации. Это статья 159 – «мошенничество», хищение путем обмана или злоупотребления доверием. На каждом онлайн-участке присутствовали члены комиссии с правом совещательного голоса. С чем они столкнулись? В ходе онлайн-голосования использовалась система НОД. Это система анализа вводимых данных, которая отображала, в том числе, смену пользователем своего выбора. Напомню, что на выборах в Москве использовалась система «отложенного голосования», позволявшая избирателю менять свое решение. В восемь часов вечера система НОД прекратила работу. Почему? Оказывается, у нее истек срок действия сертификата. А новый оформить было невозможно. База данных с результатами голосования должна была быть скопирована в десять часов вечера. Оригинал предполагалось сохранить. Комиссия должна была работать исключительно с копией. Но этого не произошло. И оригинал оказался искажен. Членам комиссии также заявили: на систему голосования ведут кибер-атаки. Члены комиссии с правом совещательного голоса из числа «айтишников», разбиравшиеся в кибер-атаках раз в 500 лучше, чем сами организаторы голосования, попросили продемонстрировать им признаки такого рода операций. Но никто так и не смог указать хотя бы на один конкретный признак кибер-агрессии. Потом сообщили, что завис сервер. Якобы он не справляется с объемом информации. Члены комиссии с правом совещательного голоса попросили показать сервер. В ответ им сообщили, что никто никогда его не видел. Каждая электронная система подвергается тестированию, чтобы выявить предельный уровень нагрузки на нее. Чтобы выяснить, как она будет работать при максимальной нагрузке и при перегрузке, как скоро придет в себя. Но актов проверки системы у комиссии не оказалось. Существуют они или нет – вопрос. Тогда у комиссии попросили предоставить данные по системе – кто ее разработал, какими параметрами она обладает. Этой информации тоже не смогли предоставить. Тогда в половине десятого комиссии был задан вопрос: почему вы обработали лишь 1% бюллетеней? За этим последовали пояснения, что система зависла. Но этого ведь не может быть. Любой мощный компьютер может провести вычисления с двумя миллионами параметров.
После этого организаторы начали вести себя агрессивно. С членами комиссии с правом совещательного голоса начали вести разговор на повышенных тонах. В некоторых случаях их даже пытались выгнать с участков. Как итог, в половине десятого вечером 19 сентября выдача данных прекратилась. Организаторы, как я считаю, ждали, пока члены с правом совещательного голоса и наблюдатели уйдут, чтобы привести результаты голосования на электронных участках в соответствие с необходимыми раскладами по округам. И только в 12 часов дня в понедельник, т.е. более чем 14 часов спустя, люди смогли получить копии протоколов, которые при электронном голосовании должны были выдать максимально быстро. Кроме того, на экранах, на которых выводились результаты волеизъявления избирателей, результаты голосования через КОИБы и в онлайн-формате подавались совместно. Т.е. чистых данных по электронному участку члены комиссий с правом совещательного голоса увидеть не смогли».
Некоторые эксперты критикует преимущественно платформу ДЭГ, использованную на выборах в Москве. По их мнению, разработанная Центризбиркомом система онлайн-голосования показала себя куда лучше.
«Платформа, созданная ЦИК, продемонстрировала большую эффективность, – подчеркивает электоральный юрист Александр Лебедев. – Результаты голосования через платформу ЦИК были предоставлены через час после завершения голосования. Неужели в Москве использовали какой-то компьютер 1990-х гг., который не мог оперативно посчитать два миллиона голосов? Сейчас в нашем распоряжении имеются компьютеры, которые решают подобные задачи без всяких проблем. Они могут обрабатывать миллиарды комбинаций в считанные минуты. И потому задержка с публикацией данных в Москве не может не вызвать удивления. И я не понимаю, как в используемом формате можно соблюсти тайну голосования. Я считаю, что в рамках созданной системы организаторы могут легко получить доступ к результатам волеизъявления граждан. В то же время возникают проблемы с точки зрения наблюдения за выборами. Как наблюдатели могут отслеживать процесс электронного голосования? Как его проконтролировать? Я считаю, что в 2019 г. действия мэрии Москвы в принципе подорвали доверие к электронному голосованию, а в 2021 г. они просто похоронили его. Задержка с публикацией данных более чем на 14 часов дает основания предполагать, что имела место корректировка результатов».
Перспективы и недоработки
В то же время первый зампредседателя комиссии по развитию информационного общества, СМИ и массовых коммуникаций Общественной палаты РФ Александр Малькевич обращает внимание коллег на роль человеческого фактора в использовании ДЭГ. «Против электронного голосования выступают преимущественно политики, которые не понимают, что такое онлайн, и не умеют его использовать, – полагает эксперт. – Из-за этого они закономерно проигрывают. И затем пытаются остановить прогресс. У нас была масса примеров этого еще в прошлом году. Например, на довыборах в Госдуму в Ярославской области Анатолий Лисицын проиграл, так как его соперник сделал ставку на ДЭГ. Молодежь и в целом люди традиционно аполитичные живо на это отреагировали. Избиратель, которого привлекают такие креативные формы голосования, с благодарностью на это отреагировал. Конечно, для людей, которые читают публикации в Интернете в виде распечаток, все это чуждо и дико. Потому они и пытаются «перебить» ситуацию при помощи фейков. Давайте вспомним про очевидные плюсы электронного голосования. Человек может голосовать когда ему удобно и откуда ему удобно. Это шанс уйти от многодневного голосования. Потому что ДЭГ исключает скученность на избирательных участках. Оно дает возможность голосовать без олдскульных историй про открепительные удостоверения и т.д. Система ДЭГ вполне надежна. Мы тестировали ее и в прошлом году, и накануне ЕДГ-2021. За взлом системы для голосования хакерам был предложен денежный приз. Но никто не смог решить эту задачу».
Эксперт в сфере электронного голосования и электронной демократии Ярослав Антонов считает, что внештатные ситуации в процессе использования ДЭГ указывают скорее на огрехи в организации, чем на попытку фальсификации.
«Я полагаю, что любая внештатная ситуация является недоработкой со стороны разработчиков на стадии апробации (тестирования) системы, – заявляет он. – Что касается вмешательства? Скажу честно. Уязвимости системы можно заложить еще на стадии ее разработки, причем никто об этом не узнает (такие случаи были в зарубежной практике). Зачем создавать лишний информационный повод, делая это у всех на виду? Поэтому я сомневаюсь в том, что это было случаем вмешательства в работу системы. Скорее это было технической проблемой самой системы, которая не выдержала увеличенной нагрузки. Организаторы выборов не могут ссылаться на то, что «кто-то и чего-то не рассчитывал». Для этого у них был период апробации, о котором я уже сказал выше. Система ДЭГ должна быть рассчитана на любую нагрузку, причем с запасом. Этот негативный опыт необходимо проанализировать, провести публичное разбирательство и достоверно показать общественности, что на результаты голосования. Это вопрос доверия избирателей и если это расследование ограничится внутренней проверкой, то не стоит удивляться, что избиратели будут высказывать сомнения в системе. Любая внештатная ситуация должна рассматриваться исключительно публично, чтобы обеспечить высокий уровень прозрачности голосования.
Рецепт успешной системы ДЭГ прост: покажите общественности как система работает, насколько она надежна, как и кто обеспечивает ее надежность, привлеките структуры гражданского общества и обычных избирателей к контролю и дайте понятные данные для контроля голосования. Процедура для выборов является ключевым моментом. Поэтому если есть сомнения в процедуре, то есть сомнения и в результате голосования. В ходе процедуры определяются результаты голосования, и если процедура не отработана и не отлажена, то и результаты голосования будут вызывать справедливые сомнения. Если нарушена процедура, то расшифровка анонимных транзакций не может достоверно подтвердить результаты волеизъявления избирателей, поскольку нет возможности установить кому в действительности принадлежит данный голос».
