Неоколониальная французская империя рушится
Заместитель директора Института истории и политики МПГУ, член правления РАПН, эксперт Центра ПРИСП Владимир Шаповалов – о перевороте в Нигере и его последствиях для глобального мира.
Прежде всего надо посмотреть на контексты переворота. Контекстов несколько. Переворот пришелся на саммит «Россия-Африка» и естественным образом вписался в его повестку, в позитивное развитие отношение между Россией и странами Африки, которое, как мы видим, происходит последние годы. Особенно после первого саммита 2019 года.
Второй контекст – это, конечно, контекст глобального конфликта Запад и России, сфокусированного на украинский кризис. Мы видим очень нервную реакцию Запада.
Что касается того, почему такую сильную озабоченность вызвали в западном мире проблемы Нигера. Здесь мы видим ситуацию, при которой буквально на наших глазах рушится неоколониальная французская империя. Это уже не является какой-то частной проблемой, это сложившиеся один к одному пазлы, которые представляют систему. В основе этой системы идейное, экономическое, военно-политическое фиаско Франции как неоколониальной державы.
По сути, мы видим совершенно новый этап в развитии Африки. Как известно, 1960-й – это год Африки, потому что произошло освобождение значительной части африканских колоний. А чьи это были колонии? Это были французские колонии. И в 1960 году они обрели свободу, но не обрели независимость, потому что тут же сложилась новая система – неоколониальных отношений. При этом постепенно выстроилась система координат, в которой Франция делит свою неоколониальную империю с американцами, признавая, по сути, американское лидерство, но сохраняя за собой значительный экономический интерес и военное присутствие. В Нигере мы знаем, есть и французские, и американские войска, фактически он находился под двойным протекторатом.
Сейчас происходит то, что в советское время американцы назвали теорией домино. Этот термин применялся в отношении Вьетнама и означал примерно следующее – если коммунисты победят во Вьетнаме, дальше они победят в Камбодже, Лаосе и далее в других азиатских странах. Фактически то же самое в новых геополитически реалиях происходит в Африке. Сначала Центральноафриканская республика, потом Мали, Буркина-Фасо, теперь – Нигер. То есть, одна за одной костяшки французского домино падают. И это уже превращается в обвальную систему. И, конечно, это вызывает очень сильную негативную реакцию на Западе.
Нигер – уникальная страна, имеющая огромные запасы природных ресурсов, прежде всего урана, порядка 25% экспорта европейских стран. Это очень много. От урана Нигера зависит безопасность и жизнеспособность французского государства. Потому что, это не только ядерное оружие, это же французская ядерная энергетика, мирный атом. Ведь Франция, в отличие от Германии, не отказалась от атомной энергетики и является четвертой страной, вместе с Россией, Америкой и Китаем, которая считается лидерами в атомной энергетике.
И еще один аспект – Роль России. Мы видим, что уход Франции приводит к развитию добрых отношений африканских стран с Россией. Это особенно угнетает Запад. Фактически нынешнюю историю можно сравнить с сирийским кейсом. По сути, Запад стремится подойти к российским границам, стремится навязать России борьбу в нашем ближнем зарубежье. А мы начинаем выходить за эти границы и расширять наше присутствие в других частях мира. Так было в 2015 с Сирией, так было потом с Центральноафриканской республикой и так будет, если нигерский кризис приведет к интенсификации отношений России и Нигера. И в целом к развитию интереса африканских стран к России в сфере безопасности.
Кстати, то же самое было в Советском Союзе в двух очень важных кейсах. Это Египет (суэцкий кризис 1956 года) и Куба. Поддержка Советским Союзом Египта и Кубы разорвала то окружение, которое Запад пытался выстроить вокруг СССР. Блокировать его со всех сторон своими военными базами, изолировать от мира. А мы совершили прорыв и приобрели огромное количество друзей и союзников в странах Азии, Африки и Латинской Америки в рамках неоколониальной борьбы.
