Жизнь на черновик

Политолог, глава «Политической экспертной группы» Константин Калачев – о синдроме отложенной жизни в массовом проявлении.

Призадумался с утра про свою и многих других склонность откладывать все на потом.

Феномен отложенной жизни, как мне представляется, особенно пышным цветом массово расцвел в России после 1917 года. Достаточно вспомнить рассуждения Чапаева и Петьки о светлой жизни.

Вот сделаем революцию (победим в гражданской войне, завершим коллективизацию, поубиваем всех врагов народа, победим в войне, завершим восстановление народного хозяйства, построим коммунизм..., тогда и заживем.

В переходный от социализма к государственно-монополистическому капитализму период люди по понятным причинам массово предпочитали жить здесь и сейчас. Некоторые жили ярко, но, увы, не долго. О чем до сих пор рассказывают нам «бандитские» сериалы о тех временах.

Потом начались 2000-е, страна сделала шаги от выживания к жизни. Но с закатом эпохи стабильности феномен отложенной жизни снова охватывает все большее число граждан.

Конфликтная внешняя политика, экономические проблемы, неуверенность в завтрашнем дне, возвращение установки на выживание – все это создает условия для откладывания настоящей жизни на потом и скромности промежуточных целей.

Вот съезжу на море, на острова, а там и новую жизнь начну. У меня это обычно звучит так.

Желание начать все заново и по-настоящему потом после отдыха, переезда, женитьбы, развода, смены работы, когда вырастут дети и прочего – вполне нормально и естественно.
Но жизнь в итоге похожа на черновик: несовпадение планов и реальности, образа должного и образа жизни.

Сегодня сделал маленькое открытие, оказывается тема уже давно разработана российским психологом В. П. Серкиным и была изначально связана с анализом «северного невроза», «временщичества», «отложенной жизни», «северного сценария», «северного мифа».

Серкин анализировал психологии временщичества и синдрома «отложенной жизни» у вынужденных северян – людей, годами живущих идеей переезда в теплую и комфортную среду обитания. Многие так и застряли навсегда.

Видел это в Мурманске, на Камчатке, в Алдане, Нерюнгри и других местах.

Вот и я мечтал провести остаток жизни под пальмами.

Но после того, как сегодня в 7 утра меня будит сын, которому еще нет 2 лет, требуя биби, то есть поиграть с ним в машинки, я осознаю – никакой отложенной жизни не будет.

Только здесь и сейчас!

Политолог Виноградов вчера убеждал меня, что нет ни прошлого, ни будущего. Только настоящее.

Из этого и надо исходить.

Он это говорил применительно к Партии любителей пива.

Я бы взял еще шире.