Иран – Израиль: шанс на «примирение»
Доктор политических, наук, профессор Государственного университета управления, эксперт Центра ПРИСП Виктор Титов – о возможности мирного диалога между Ираном и Израилем в свете недавних заявлений президента Масуда Пазешкиана в ООН.
Итак, очередная вполне предсказуемая «сенсация»: «либеральный» и «миролюбивый» президент Ирана Масуд Пазешкиан посетил Генеральную ассамблею ООН в Нью-Йорке, где не только осудил Россию за украинский конфликт, но и попутно рассказал о том, как он хочет мира во всем мире. Естественно, всей этой демагогией о необходимости «мирного диалога» Пазешкиан обратил на себя самое пристальное внимание – и экспертов, и широкой западной общественности. А всё дело в том, что слова иранского президента о мире попали «в болевую точку» массовых ожиданий. И не только по отношению к российско-украинскому конфликту, но и применительно к ситуации на Ближнем Востоке, включая хронически враждебные и накаленные ирано-израильские отношения.
Что же, давайте рассмотрим перспективы ирано-израильского «примирения». И чтобы сегодня не портить себе настроения, остановимся на аргументах «pro» – только тех, которые свидетельствуют о возможности начала полномасштабного конструктивного диалога между Ираном и Израилем. Во-первых, весьма сильным аргументом «за» частичное смягчение ирано-израильской конфронтации является усталость израильского общества: и от войны, начавшейся в октябре 2023 года, и от многолетней, фактически перманентной конфронтации с исламским миром. И в этом смысле внутриполитические позиции «партии войны» во главе с пока еще премьером Биньямином Нетаньяху не выглядят такими уж «железобетонными» и безальтернативными.
Во-вторых, – и это самое главное – судя по всему, в Тегеране геополитический прагматизм постепенно берет верх над идеологией и агрессивным фундаментализмом. Безусловно, такая тенденция проистекает из той внутренней политической турбулентности, которую переживает иранский «политический класс». Да и само иранское общество в значительной своей части находится сегодня в ожидании перемен. Выразителем этого запроса на изменения и политическую «оттепель» как раз и является нынешний президент Масуд Пазешкиан. Безусловно, о полномасштабной «перестройке» в Иране говорить пока не приходится, но некоторые ростки «нового мышления» во внешнеполитической риторике официального Тегерана, вроде как, уже прослеживаются.
В общем, кто бы там чего не хотел, но медицинский факт остается медицинским фактом: Али Хаменеи уже, мягко говоря, не молод, и политические изменения внутри Ирана в обозримой перспективе неизбежны. Хотя бы, в силу возраста нынешнего рахбара. Иное дело, никто не может гарантировать, что эти самые, практически неизбежные перемены в Иране пойдут по траектории условной умеренной либерализации, а не как-то по-другому (например, в сторону радикализации или резкого всплеска внутренней конфликтности в иранском обществе).
В-третьих, очевидно , что Белый Дом сейчас, до президентских выборов, не очень заинтересован воевать с Ираном. Хотя бы по той причине, что ничего «маленького победоносного» в этом случае не предвидится. А «большая война» - пылающий Иран и как минимум сотни погибших мирных жителей в израильских городах – это то, что вполне способно угробить президентскую кампанию Камалы Харрис. Кампанию, которая, кстати, пока развивается вполне себе успешно, хотя, конечно, и не триумфально. И в этом смысле, любая оплошность или досадная случайность – любое резкое движение или наоборот, замедленное реагирование – нынешней демократической администрации США на ближневосточном направлении способны резко снизить шансы Камалы Харрис на избрание в ноябре. Поэтому сейчас и Байден, и Харрис, конечно, без всякого энтузиазма относятся к политике целенаправленной и последовательной эскалации, которую проводит Нетаньяху. Однако, и провайдером полномасштабного мирного диалога между Ираном и Израилем нынешняя администрация США тоже, судя по всему, выступать не готова и не способна. Поэтому, Белый дом вполне устраивает status quo – временная, хотя бы на несколько месяцев, заморозка ближневосточного конфликта.
Так что шансы на некоторое, хотя бы частичное «примирение» Ирана с Израилем, конечно, существуют. Но говоря о них, надо учитывать два принципиальных момента. Первое – эти шансы не следует переоценивать по причине того, что Израиль не так чтобы уж сильно настроен на какой-то там «мирный диалог». Второе – вся эта гипертрофированная примирительная риторика иранского руководства уж очень похожа на очередной дипломатический манёвр. На отчетливый сигнал коллективному Западу, что Иран готов, если что, обменять «дружбу» с Россией на потепление отношений с западными странами. На снятие западных санкций, например. Но кардинально изменить свою внешнюю политику в зоне собственных жизненных интересов, коей, несомненно, является Ближний Восток, – Иран, разумеется, пока не готов.
