Почему не работает патриотическое кино?
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев – о влиянии социального контекста на эффективность патриотического кино.
- А душа у тебя болит, есаул, когда-нибудь?
- Никак нет, душа не болит. Зубы болят.
Кинофильм «Бег»
Когда речь заходит о патриотическом кино, большинство публицистов сводят его суть к простой формуле «Рассказ о подвиге + его демонстрация». И этот подход, как показывает практика, неверен в корне.
Зададим себе вопрос: на каких фильмах выросли поколения, которые сначала «распилили» Советский Союз, а потом передрались на его обломках? Их образ мира формировали отнюдь не «Штрафбат» и «Сволочи». Будущие участники «необъявленной гражданской» ходили в кино на «Освобождение», «Офицеров», «А зори здесь тихие», «Аты-баты, шли солдаты» и «В бой идут одни “старики”». Но советских патриотов из большинства зрителей этих кинолент не получилось. Когда их родину пустили под нож, они либо остались в стороне (хотя многие из них присягали ее защищать), либо вовсе приняли активное участие в этом процессе.
Почему же «магия кино» никак не повлияла на этих людей? К качеству большей части советской кинематографии «героического жанра» сложно предъявить претензии. Многие соответствующие произведения по-прежнему по праву признаются шедеврами, в том числе – на международном уровне, и их с удовольствием смотрят люди, полностью равнодушные к официальной советской идеологии. В то же время они содержат в себе достаточно грамотно упакованные ценности и смыслы. И это наводит на мысль о том, что проблема заключалась не в патриотических фильмах, а самих зрителях.
Патриотизм, так или иначе, является установкой макросоциала – человека, воспринимающего себя в первую очередь именно как часть большого сообщества и искренне переживающего из-за его проблем. Именно это качество является сущностным для патриота. Россиянин может сколько угодно размахивать флагом в дни футбольных матчей или строчить в Интернете километровые посты о том, что его сограждане самые самые. Но это никак не характеризует его как патриота. Если любитель флага, герба и гимна в жизни озабочен лишь своими делами, а на проблемы окружающих ему наплевать, то он априори не может быть полноценным патриотом. Обитатели «хаты с краю» склонны к так называемому «квасному патриотизму», но выйти за его пределы не осмеливаются.
Фундаментом советской социальной системы служил класс индустриальных рабочих начала XX в. Его представители трудились на фабриках и заводах с запредельно высоким уровнем концентрации персонала. Их работа была организована почти по военному образцу. Бытовые условия также не способствовали росту индивидуализма: большинство условных «пролетариев» снимали углы в комнате или койко-места либо обитали в казармах. Выживание рабочего во многом зависело именно от его умения наладить отношения с коллегами и соседями. Все это, помноженное на опыт службы в армии и участие в стачечной активности, превращало рабочего в почти идеального макросоциала.
И в то же время параллельно с рабочими существовало крестьянское большинство. Подавляющая масса «землеробов» были «носителями мелкобуржуазного сознания», т.е. микросоциалами. В первой половине XX в. советское государство достаточно успешно «переплавляло» поступавшую в города крестьянскую массу в носителей макросоциальных установок, однако к середине столетия соответствующие механизмы стали давать сбои. Уровень концентрации сотрудников на предприятиях упал благодаря развитию техники, обитатели казарм, бараков и коммуналок массово разъезжались в хрущевки и брежневки, дети слесарей и токарей становились «белыми воротничками». Начал формироваться массовый советский средний класс, и вместе с ним умирал старый пролетариат. И новый социальный слой все больше и больше приближался по своим жизненным установкам к «мещанину по Маяковскому». По своей ценностно-смысловой ориентации условные «рабочие и служащие» все больше походили на по-прежнему «мелкобуржуазное» крестьянство, представители которого начали к тому же стремительно пополнять ряды горожан. В национальных регионах ситуацию усугублял «возврат к традиционным ценностям», сочетавшийся зачастую либо с возрождением религиозного фундаментализма и трайбализацией, либо с ростом этнического национализма в светской его вариации. Выхолащивание официальной идеологии и рост коррумпированности номенклатуры прекрасно сочетались с этими тенденциями.
В силу этих обстоятельств советское общество с 1950-х гг. развивалось в рамках постепенного набиравшего темп процесса атомизации. Единственными значимыми «точками сборки» для общества остались национальная или клановая принадлежность либо членство в определенных сетевых группах интересов. И в этих условиях даже самое гениальное патриотическое кино не могло существенным образом повлиять на ценностные установки и поведение советских граждан: бытие определяет сознание.
Поэтому попытки пробудить в по-прежнему атомизированном российском обществе массовый патриотизм путем использования схемы «снимем хорошие фильмы, проведем концерты и попросим выступить известных спортсменов» сами по себе ничего не изменят. Равно как и «Разговоры о важном» и прочая мишура.
И нет, автор не призывает загнать россиян на заводы и коммуналки. Общество нуждается в возрождении системы горизонтальных связей, но не через падение качества жизни. Чтобы консолидировать нацию, нужно, как минимум, вывести большинство ее представителей из режима жизни «белки в колесе». У людей должны появиться хотя бы свободное время и силы для общения с окружающими. Равным образом должен быть снижен уровень конкуренции из-за доступа к инфраструктуре или высокооплачиваемым рабочим местам. Также необходимо решить (именно в пользу людей, а не застройщиков и банков) жилищный вопрос. Масштабы вахтовой занятости и маятниковой миграции в данный момент также блокируют потенциал консолидации россиян.
Впрочем, решаться ли на проведение преобразований элиты – большой вопрос. Общество, состоящее по большей части из микросоциалов, никогда не породит массовый патриотизм. Но оно также представляет собой идеальный объект для управления. Пока обитатели «хаты с краю» составляют большинство населения, истеблишмент может не беспокоится ни за свою власть, ни за свою собственность. Только одна беда: в этих условиях патриотические фильмы, песни и пляски гарантированно будут давать лишь минимальный эффект.
