Партии, проросшие сквозь советский монолит
ВЦИОМ, Российская ассоциация политических консультантов (РАПК) и федеральная экспертная сеть «Клуб регионов» опубликовали результаты очередной экспертной онлайн-панели, посвященной оценке действий политических партий в ситуации пандемии коронавируса. На основании социологических выкладок и экспертного анализа авторы исследования пришли к выводу о радикальном усилении кризиса партийной системы в России, неумении действующих основных партий адаптироваться к вызовам новой реальности, отсутствии работы над образом будущего и жесточайшем кадровом кризисе при очевидной нехватке лидеров новой волны.
Эксперты Центра ПРИСП Максим Шанин и Николай Пономарев продолжают дискуссию о будущем партийно-политической системы.
Бизнес-консультант, эксперт Центра ПРИСП Максим Шанин:
То, что системные политические партии в РФ - это живые мертвецы, оболочки без какого-либо внутреннего содержания, было ясно давно. Результаты последнего совместного исследования РАПК, ВЦИОМа и "Клуба регионов" лишь подхлестнули в экспертной среде разговоры на эту тему.
Но может ли положение быть другим? Едва ли. В лице нынешних партий мы имеем политические продукты раннего периода существования РФ (партия начальства просто пережила несколько рестайлингов, как долго выпускаемые модели автомобилей, чтоб не скучно было). Их основатели, что бы они о себе ни думали, не имели ни малейшего опыта партийного строительства и никакого представления о работе партий в конкурентной политической среде. Перед глазами у них у всех был один-единственный хорошо известный всем пример и намертво прошитые установки: партия должна быть одна, и она должна быть единой. Особенно в сложных ситуациях. А Ленина они последний раз читали давно, в институте ещё, и не очень внимательно.
Отсюда, по-моему, и происходят все особенности и внутреннего устройства, и политического поведения нынешних партий. Включая и сегодняшнюю странную вроде бы безынициативность до уровня слияния с окружающей природой.
Иметь собственную позицию по всем принципиальным и даже мелким вопросам. Делегировать во власть своих представителей в первую очередь как членов партии со своей программой действий. Критиковать правительство на постоянной основе не общими словами, а конкретными предложениями. Формировать теневые кабинеты. Активно дискутировать с коллегами по политическому цеху в парламенте, в СМИ и в собственных рядах. Бороться за власть, в конце концов, - что из этого стандартного политического набора можно хоть как-то связать с существующей партийной системой? И стоит ли, представляя себе генезис сегодняшних партий, связывать с ними какие-то надежды?
Не думаю при этом, что политические партии в нашей стране уже отжили свой век. Пока нам была представлена лишь первая версия, кое-как проросшая сквозь советский монолит. Политике надо учиться, как и всему на свете, и реальное партийное строительство у России ещё впереди. Политический ландшафт не раз изменится, потому что в живом обществе стоящие перед ним проблемы тоже меняются, и их не могут решать одни и те же политические структуры. Сегодня это характерно для многих стран, где парламентские старожилы могут соседствовать с коалициями и объединениями, созданными буквально под ближайшие выборы и неожиданно выигравшими их с разгромным счётом. Всего этого просто не следует бояться, жертвуя общественным развитием в угоду якобы стабильности. Которая неизбежно превращается со временем в болото, где квакают лягушки. И ни звука больше.
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев:
Совместное исследование ВЦИОМ, РАПК и «Клуба регионов» вскрыло новые тенденции в затяжном кризисе партийно-политической системы России. Фактически речь идет о банкротстве большинства политических партий в период эпидемии коронавируса.
В классическом виде партия должна 1) представлять интересы социальной группы, представляющей ядро ее электората и 2) активно бороться за доминирующую позицию в политической системе. Только в этом случае она будет жизнеспособной.
Парламентские партии в современной России являются центристскими, лишены связи с конкретными социальными группами и, за исключением «Единой России», скорее имитируют борьбу за власть.
Оппозиционеры встроены в существующую систему и комфортно чувствуют себя в положении «вечных спарринг-партнеров» для коллег из ЕР. Для большинства избирателей смысл существования оппозиции сводится к единственному доводу: наличие КПРФ, СР или ЛДПР в бюллетене дает возможность выразить протест против действий власти с правых или левых позиций.
Единороссы сохраняют некоторую субъектность, но партия уже как минимум 2 года переживает затяжной кризис. Электоральный рейтинг «партии власти» стабильно находится ниже отметки в 40%. Она удерживает позиции лишь благодаря кандидатам-одномандатникам. Которые, возможно, скоро начнут задаваться вопросом: «Понятно, зачем я нужен партии, но зачем партия нужна мне»? Формальный лидер партии Дмитрий Медведев – одна из наиболее токсичных фигур в мире российской публичной политики. По большому счету, ЕР удерживается на плаву благодаря авторитету президента и потребности властной системы хотя бы в каком-то организующем начале.
Ситуацию усугубляет институциональная слабость законодательных и представительских органов власти. В рамках политической системы России первую партию играет именно исполнительная ветвь власти, что наглядно продемонстрировал «коронакризис».
Эпидемия COVID-19, безусловно, наиболее ярким образом обнажила все «язвы» партийно-политической системы РФ. Однако по большому счету ее нельзя будет назвать причиной ожидаемой гибели существующей партийной модели. Коронавирус скорее станет «ударом милосердия» для системы, давно уже лишившейся жизнеспособности и нуждающейся в оперативной «перезагрузке».
