На пороге дефолта: Ингушетия ждет перемен?
По сообщениям СМИ, Ингушетия стала первым регионом Северного Кавказа, который федеральная власть фактически признала банкротом. Главу республики обязали подписать соглашение с руководителем Минфина РФ Антоном Силуановым, согласно которому финансовой политикой Ингушетии будут руководить непосредственно из Москвы.
Политолог, главный редактор «Акцентов», эксперт Центра ПРИСП Антон Чаблин задается вопросом, кто конкретно из региональных чиновников довел республику до подобного состояния, и какую меру ответственности за это понесут.
Целый ряд медиа расписали финансовую ситуацию в Ингушетии, не жалея красок: "Ингушетия стала банкротом", "в Ингушетии введено внешнее финансовое управление". На самом деле, ничего подобного и близко нет.
Банкротство региона — это неспособность обеспечивать выплату внутреннего долга. На самом деле, Ингушетия пока что от исполнения обязанностей не отказывалась. Вообще, пока что дефолт по своим облигационным обязательством допускала только Карачаево-Черкесия, но это такого резонанса, естественно, не вызвало.
Разговоры о том, что управление региональными финансами полностью передано Минфину РФ, тоже не соответствует действительности. Лишь частично полномочия регионального Минфина передаются федералам, в частности, по финансированию капитального строительства или привлечению новых заемных средств.
Конечно, от журналистов, пишущих на такую щепетильную тему, хотелось бы большей ответственности, нужно тоньше разбираться в этих вопросах. Как бы то ни было, очевидно, что за терминологической путаницей скрывается простая и страшная вещь: действительно, впервые в истории регион Северного Кавказа оказался на пороге дефолта.
Теперь важно понять, кто конкретно из региональных чиновников довел республику до подобного состояния, какую меру ответственности они понесут и какие системные меры будут предприняты, чтобы вывести Ингушетию на уровень нормальной платежеспособности. Пока что, замечу, власти Ингушетии никаких заявлений на эту тему не делали. И это, кстати, тоже допускает "вольность" трактований событий журналистами, о которой мы уже говорили выше.
