Цена диктатуры
Политолог, публицист, эксперт Центра ПРИСП Алексей Сахнин - об основных рисках политических ограничений и репрессий.
Апрель-2021 войдет в историю России как месяц самой масштабной за поколение инсталляции политических ограничений и усиления репрессий против инакомыслящих. Такого не было с 1993 года, когда репрессивный пароксизм стал следствием президентского самопереворота и краткой гражданской войны. Конечно, по масштабу репрессий мы не достигли даже андроповского 1983 г., когда КГБ махом зачистил диссидентское движение, годами портившее нервы советской власти, а заодно организовал серию масштабных антикоррупционных чисток номенклатуры и закрутил гайки для простых трудящихся. Но повод задуматься все же есть.
Законы о просветительской деятельности или о штрафах за «неправомерное использование» пресскарт на митингах; фактический запрет легальной деятельности для либеральной оппозиции; аресты и задержания сторонников Навального; репрессии против мусульманских общественников и активистов левой оппозиции, от депутатов КПРФ до лидера Левого фронта Сергея Удальцова; наконец, удары по оппозиционным СМИ, (сначала DOXA, а теперь и Медуза (признана СМИ-иноагентом)) – все это делает апрель 2021 поворотным месяцем нашей новейшей истории.
Критики российской власти могут пожалеть о том, что годами растрачивали резкие слова об авторитаризме и диктатуре в адрес кремлевского руководства. Теперь, когда власть действительно показала клыки, они снова кричат «волки, волки», но никто уже не отзывается. С другой стороны, у функционеров власти, кажется, появилось «головокружение от успехов». Репрессивные жернова работают эффективно, противники разбиты и обескуражены. «А что, так можно было?», изумляются кремлевские политтехнологи. Однако авторитарный энтузиазм, возможно, опаснее для режима, чем открытая оппозиция.
У диктатуры есть своя цена. Дело не только в негативном отборе элиты или в падении эффективности управления, которые дадут себя знать через годы. Важнее, что для любого чиновника, политика или бизнесмена карьера превращается в игру с нулевой суммой. Ежедневный выигрыш продлевает доступ к привилегиям, но любой проигрыш означает не отставку, а, например, тюрьму с конфискацией имущества. Над любым функционером авторитарной системы всегда маячит «призрак 1937-го». А в условиях внешнего давления он может и материализоваться.
Конечно, диктатур много, и некоторые из них демонстрируют завидную прочность. Но за нее они всегда чем-то расплачиваются. Одни работают колониальными держимордами, выколачивая из своего населения то, что нужно покровителям в метрополии, в обмен на их снисходительность к «перегибам». Есть «диктатуры развития», которые оплачивают свою монополию на политику ростом экономики или социальной мобильностью. Третьи скрепляют свою власть популярной идеологией. Но диктатуру, у которой нет развития, могущественных покровителей и собственной эсхатологии, ждут трудные времена. Ее устойчивость подрывают не столько бунтовщики снизу, сколько собственные функционеры, устающие рисковать и жаждущие обменять свою лояльность на спокойствие и безопасность.
Ранее опубликовано на: https://www.vedomosti.ru/opinion/columns/2021/05/03/868645-ustalost-nomenklaturi-huzhe-aktivnosti-oppozitsii
