Овраги пенсионной реформы
Научный руководитель Центра общественно-политических проектов и коммуникаций Сергей Заславский делится мнением о «зонах риска» пенсионной реформы и предлагает альтернативный вариант, предусматривающий добровольный ранний выход на пенсию.
Реформа пенсионного обеспечения, предусматривающая повышение пенсионного возраста, дело практически решенное. Решенное потому, что масштаб социальных обязательств государства должен быть соизмерим с его экономическими возможностями. Хотим мы или нет, но неуклонное повышение удельного веса пенсионеров по отношению к работающим лицам трудоспособного возраста заставляет принимать непопулярные решения. Рано или поздно это должно было произойти, о такой возможности социальные демографы вполголоса говорили еще в середине 1980-х годов. Изменения неизбежны. Но неизбежное и необходимое вовсе не должно быть непродуманным: важно понимать интересы людей. Тонкая подоснова мотивации сограждан у нас подчас принимается во внимание и берется в расчет лишь на этапе реализации и корректировки управленческих решений. А по-хорошему, любое социальное проектирование надо вести исходя из анализа мотивации - как делают маркетологи при продвижении товара, услуги, сервиса.
Пенсионное обеспечение – в сущности, та же услуга, оказываемая государством. Эмоционально, пожалуй, мало кто воспринимает пенсию как благодеяние, хотя исторически было именно так: введением пенсий государство проявляло заботу о человеке, снимало эту ношу с детей и его самого. Однако за девять десятилетий ментальная модель изменилась радикально, и пенсия воспринимается уже как некий общественный договор человека с государством. Я, такой-то, в свое время отдал этому государству молодость, силы, здоровье, в горе и в радости был с ним, а с такого-то момента государство должно мне это все вернуть пенсионной выплатой. Помните мультик «Простоквашино», когда почтальон Печкин говорит с экрана «Я теперь только жить начинаю, на пенсию перехожу». За этой шутливой фразой - мироощущение многих простых граждан, работу свою воспринимающих, может, как дело любимое, но вынужденное.
Сейчас модно говорить о стратегическом планировании и образе будущего. Но в масштабах личности и семьи каждый планирует свою жизнь, исходя из интересов родных и близких. Стабильный временной порог выход на пенсию давал ощущение стабильного момента свободы жизненного выбора: работать или не работать становилось делом каждого. Обладатели высоких зарплат и носители высоких социальных статусов, конечно, взирали на приближение часа Х с тревогой, опасаясь быть отправленными на пенсию до полной выработки ресурса, но значительная часть сограждан, не отягощенная статусами, воспринимала близящийся час с социальным оптимизмом. И в головах выстраивался свой индивидуальный «образ будущего»: переход на более щадящую, но менее оплачиваемую работу (разницу компенсирует пенсия), либо сидение за внуками, либо работа на любимом дачном участке.
А теперь… Теперь иное. Каждый, даже самый оптимист и сторонник реформы, в глубине души чувствует себя немного обойденным, уязвленным и растерянным. Обойденным - потому что государство в одностороннем порядке стало менять условия негласного общественного договора, лишая его пенсионной выплаты по факту вхождения его, трудоспособного, в определенный возраст. Вроде как срезало процент по вкладу, отняло СВОЕ, законное, положенное ЕМУ. Уязвленным - тем, что принятым решением его поставили перед фактом, а мы два десятилетия как-то привыкали к иному стилю коммуникаций. От случившейся неловкости слегка коробит даже в футбольной эйфории (а некоторых, особо злостных, именно тот факт, что реформа запущена «под футбол», выбешивает окончательно). И растерянным - потому что сильное государство вроде бы должно проявлять патернализм, а реформой оно как бы с себя снимает обязательства.
В умах наших граждан сильное государство в России - это не только державные мускулы, это государство справедливое и ответственное. Тем более что во все лихие годины священную корову пенсионного возраста оберегали и не трогали. Коммунисты много лет не устанавливали пенсии колхозникам, правители 1990-х позволяли себе не выплачивать пенсий месяцами, но сам пенсионный возраст оставался неизменным.
Проблема в том, что объявив о реформе, ее сторонники не предложили ее адекватной объяснительной модели, понятной и приемлемой. Изыскиваемые экспромтом и впопыхах объяснения не всегда находят ответный отклик, а подчас действуют и вовсе раздражающе. Дольше стали жить – а вам что, жалко? Работающие старики болеют реже – так потому и работают, что у них здоровье лучше. Аргументы про рост желающих активно работать с полной отдачей до глубокой старости охотно примет профессор римского права. А плотник, фрезеровщик, ткачиха или слесарь в ответ выскажут вам много интересного. Каково, скажем, в 63-65 лет стоять смену у станка, держать молоток и рубанок, как мускулы утрачивают прежнюю силу, а походка – упругость, как тяжело поспевать за молодыми и активными.
Согласен, возразят далеко не все и не все из возразивших будут роптать вслух. Но осадок негативных эмоций всегда токсичен, а несбывшиеся ожидания – наилучший для них питательный бульон. Вспомним, властители прошлого подорвали «образ будущего» даже не отменой обещанного ими же коммунизма, а по мелочам: регулярным повышением цен на ковры, машины, золотые кольца и кооперативные квартиры «по многочисленным просьбам трудящихся». То есть лишая взлелеянное на семейных кухнях будущее машины, квартиры, мебельной стенки, отодвигая перспективу на годы. Копилось, копилось да и накопилось. Конечно, сейчас не та ситуация, не та власть и не то общество. И если можно что-то сделать так, чтобы при реформировании пенсионного возраста никто и ничто не выпало в осадок – нужно делать именно так.
А теперь – об объективных факторах и «зонах риска», что называется, «от голов к клозетам». В самом первом приближении повышение возраста неизбежно породит ряд моментов, любой из которых, не будучи своевременно устранен, грозит проблемами. Только конспективно.
Проблема первая. Низкий (скажем честно – запредельно низкий) нынешний уровень выхода наших женщин на пенсию создавал возможность молодым бабушкам, уйдя с работы, посвятить себя воспитанию внуков, а их дочерям и невесткам работать и приносить домой деньги. Эта система обмена социальными ролями позволяла семье самой определять, кто должен являться кормильцем, а кто - воспитателем детей и прочным тылом. Подъем пенсионного возраста неизбежно ведет к слому социальных ролей и делает молодых мам более уязвимыми на рынке труда. Сколько внимания и заботы недополучат их дети, как изменится динамика рождаемости - величины, к сожалению, неисчислимые.
Проблема вторая. Уже сегодня в ряде профессий специалист в возрасте за сорок работодателем нередко воспринимается как возрастной, неперспективный, а в возрасте за пятьдесят – и как ненадежный, ригидный и потенциально нездоровый. Не сделавший к этому возрасту успешной карьеры при первой возможности заменяется более молодым и здоровым. Повышение пенсионного возраста этой картины не изменит. Да и с удавшимися возрастными кадрами не все так гладко: единожды попав на статусную позицию, иные приложат все силы, чтобы удержать ее до последнего, даже если жизнь требует новых кадров. Раньше легитимную динамику кадрового обновления задавал пенсионный возраст: пережившего свое время мастера, бригадира, начальника, директора, завлаба можно было по-хорошему уйти на пенсию. Теперь – нет. Как известно, с повышением пенсионного возраста престижных рабочих мест больше не станет. А вот динамика карьерного роста в ряде профессий существенно замедлится. Получается, что создавая скоростные карьерные лифты для молодых и одаренных, мы сужаем пространство маневра на обычных социальных лестницах – а большинство людей все же продвигаются в профессии по ступенькам.
Проблема третья. Общий пенсионный возраст – общий не для всех. Военные и работники силовых структур, лица, занятые на тяжелых и вредных работах, сохраняют свои льготы по времени выхода на пенсию. Сейчас разрыв составляет от 5 до 15 лет, теперь он увеличится до 20. Легко предсказать, насколько справедливой будет восприниматься эта разница, скажем, когда женщина-преподаватель философии в МГУ получит право выйти на пенсию в 63 года, а такой же преподаватель философии в вузе МВД, но имеющий звание майора полиции – в 45 лет. Насколько повышение возраста сделает возможным по общему правилу исполнение трудовых обязанностей в той или иной профессии? Одно понятно – практически одновременно с повышением возраста для всех будет набирать силу создание нового льготного списка, дающего право на пенсию … правильно, с 60 и 55 лет. И в ряде случаев это будет вполне оправданно. Только вот появление такого списка усушит экономический эффект нововведений.
Проблема четвертая. Так уж устроена система законодательства, что многие гарантии привязаны к пенсионному возрасту. Простой пример: по правилам статьи 1149 Гражданского кодекса РФ пенсионеру, являющемуся наследником по закону, вне зависимости от условий завещания, должна быть выделена обязательная доля, для нее нужно лишь подтвердить наступление пенсионного возраста. Повышаем пенсионный возраст – автоматически убираем гарантии для «помолодевших» в глазах закона граждан и плодим социальные риски. Или ищем иные правовые формулировки решений.
Традиционный вопрос – что делать? – может легко подсказать наша же недавняя практика. Вспомним, как устраняли крайне болезненные социальные рефлексии после отмены льгот и их замены денежной компенсацией. Простым решением: льготникам предложили на выбор натуральный набор льгот или денежные компенсации. И неприятие реформы тут резко пошло на убыль. Потому что имеющий выбор хотя бы одного из двух решений – не теряет, а приобретает, получает новую опцию.
Естественный и перспективный выход – двухуровневый пенсионный возраст. Допустим, что с завтрашнего дня у каждого из нас есть выбор: либо выйти на пенсию с 60 (55) лет либо с 65 (63) соответственно. В первом случае пенсия весьма и весьма скромная, во втором размер пенсии побольше, причем существенно. Между этими временными точками возможны промежуточные решения, по возрастающей. Решение можно принять при достижении 60 и 55 лет, но воспользовавшийся правом выхода на пенсию до конца своих дней будет получать низкую пенсию, чем тот, кто, доработав до 65 и 63 лет, вышел на пенсию позднее.
Фантазируем далее. Предположим, что пенсии первого уровня не индексируются или индексируются незначительно, пенсии второго уровня – год от года растут. Разница в размерах пенсий в зависимости от времени выхода на нее сохраняется всю жизнь. Решение ответственное и принимается только один раз, выйти на пенсию, а потом передумать невозможно.
Как поведут себя потенциальные пенсионеры? Безусловно, по-разному. Кто-нибудь, не нашедший себя в профессии и считающий дни до пенсии, радостно согласится на пенсию первого уровня, освободив свое место более мотивированному. Какая-нибудь молодая симпатичная бабушка с готовностью упорхнет на пенсию сидеть с внуком, дав возможность любимой дочери успешно делать карьеру. Испытывающий проблемы со здоровьем работник физического труда, тот же плотник, возьмет малую пенсию и уйдет в киоскеры или гардеробщики, либо будет выращивать помидоры на собственной грядке. Но большинство, уверен, предпочтет подождать лучшей пенсии. И это будет уже их выбор. Свободный, добровольный и ответственный.
Конечно, прописать такую модель на бумаге, отработать ее на модельном уровне есть дело сложное и трудоемкое. Но в случае ее принципиального одобрения исчезает поле конфликта, а образ своего пенсионного будущего каждый создает себе сам. А государство только предоставит возможность решить лучшим образом.
