Критика не равна расколу: «пригожинское» аудио и сопки Манчжурии
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев – о мифе относительно «раскола» внутри российской элиты.
Недавний скандал с публикацией аудиозаписи, на которой человек, якобы являющийся продюсером Иосифом Пригожиным, будто бы беседует с сенатором Фархадом Ахметовым, закономерно породил определенные инсинуации со стороны оппозиционных и украинских СМИ. В этом фейке (подлинность записи опровергают как Пригожин, так и Ахметов) увидели доказательство того, что в российских элитах якобы возник раскол.
Это предположение основано на том, что наличие жестких оценок представителей истеблишмента в отношении высшего политического руководства – это явный признак будущей междоусобицы внутри элит. Однако так ли это в принципе?
Ведь опыт прошлых столетий показывает: даже наличие внутри элит гиперкритического настроя в отношении высшего политического руководства не обязательно конвертируется в реальные действия по смене власти. В особенности – если критика и даже оскорбления в адрес первых лиц исходят от бенефициаров существующей общественно-политической системы.
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к опыту политических дискуссий в салоне Богдановичей в Санкт-Петербурге в период русско-японской войны.
Многим жителям Санкт-Петербурга наверняка знаком особняк Льва Александровича Нарышкина, расположенный на Английской набережной. В начале XX в. он служил домом для четы Богдановичей. Евгений Васильевич Богданович был генералом от инфантерии (т.е. носил звание, предшествовавшее фельдмаршальскому), членом совета министра внутренних дел и старостой Исаакиевского собора. Его супруга Александра Викторовна приходилась дочерью егермейстеру Бутовскому. Высокое положение семьи Богдановичей почти обрекало их на роль ярых монархистов. И они (по крайней мере, изначально, действительно были таковыми). В доме семейства располагался один из известнейших петербургских салонов. Притягивавшего преимущественно носителей правых взглядов. Здесь собирались министры, генералы, церковные иерархи, владельцы издательств и газет, иностранные журналисты, крупные финансисты, лидеры черносотенных организаций и прочая «чистая публика». Среди прочих гостей нарышкинский особняк посещали петербургский градоначальник Баранов, министры внутренних дел Плеве и Дурново, управляющий делами Комитета министров Куломзин, шеф заграничной агентуры Департамента полиции Рачковский, петербургский митрополит Антоний, камердинер Николая II Радциг небезызвестный священник Гапон и много иных людей, чьими руками творилась история империи.
Все они живо обсуждали актуальные вопросы большой политики, и наиболее яркие моменты их дискуссий хозяйка салона заносила в свой дневник.
Каким же образом гости Богдановичей и сама генеральская чета реагировали на новости о боях на Дальнем Востоке и положении дел в тылу?
15 октября 1904 г. у Богдановичей обсуждали громкий скандал между московским генерал-губернатором – великим князем Сергеем Александровичем – и московским бизнес-истеблишментом, возникший при обсуждении пожертвований на нужды армии.
«Рассказывают про столкновение вел. кн. Сергея Александровича в Москве с московскими купцами», - указано в дневнике. – «Рассказывают несколько версий. Вот одна из них. Вел. князь позвал к себе Савву Морозова и упрекнул его, что якобы московские купцы мало жертвуют. На это Морозов ответил, что не жертвуют потому, что не ведают, достигнет ли намеченной ими цели их жертва. Произошла сцена, и после этого многие московские фирмы хотели закрыть свои фабрики, но затем все уладилось, но все-таки купцы ничего не пожертвовали».
17 октября гости салона обсуждали перспективы похода эскадры Рожественского на Тихий океан. И им явно не хватало оптимизма. «Н. И. Петров не верит, чтобы наша эскадра дошла до Тихого океана, говорит, что она по пути погибнет. Он очень печально смотрит на наше положение на Дальнем Востоке» - отметила Александра Богданович в своем дневнике.
В записи от 25 октября указано: «Е. В. (то есть сам генерал Богданович – Н.П.) вспомнил, что 19 октября, когда он был в Москве, там была антиправительственная демонстрация: ходила толпа по улицам с двумя красными знаменами; на одном было написано «Долой царя», а на другом «Долой войну». Еще не это мы скоро увидим!»
27 октября поводом для светской беседы стали беспорядки, учиненные призывниками в старой столице, и очередной конфликт в окружении командующего Куропаткина.
«Сегодня из Москвы нехорошие известия, что 1000 человек призывных такие там творили беспорядки, что пришлось прибегнуть к войскам для их усмирения, и несколько человек убито. Валь сказал, что подобное явление уже было» - гласит запись в дневнике. – «…Сегодня говорили, что Куропаткин потребовал также удаления от него Чекмарева и Аффанасовича».
28 октября гости салона перемывали кости коменданту Порт-Артура Стесселю. «Сегодня Жаконе рассказывал, что корреспонденты написали, что Стессель — трус, что с пистолетами в руках генералы Фок и Кондратенко заставляют его показываться на бастионах Порт-Артура», - пишет Богданович.
1 ноября в доме Богдановичей обсуждали уже «достоинства» Куропаткина. «Всю вину за Ляоян и за последнюю битву при Шахе он свалил на трех корпусных командиров: Бильдерлинга, Мейендорфа и Случевского, которые все возвращаются из Маньчжурии. По словам Батьянова, от Куропаткина добра не дождемся — положил 43 тыс. человек, а самому пришлось отступать, японцы же подвинулись на 5 верст» - указала Богданович.
10 ноября в центре обсуждения оказался «энтузиазм» отправленных в Манчжурию воинских частей. «Батьянов сказал, что войска, с которыми он ездил прощаться в Витебск, неохотно идут на войну. Привез он известие, что в Варшаве Люблинский полк отказался идти на войну, что 8 человек из полка решено повесить».
Обсуждали в салоне и поведение императора. Запись от 25 ноября гласит: «Вчера Соколовский (Уфа) говорил, что, когда представлялся царю, нашел его совершенно спокойным, даже веселым. Это производит странное впечатление. Сегодня Кутепов говорил, что царь старается казаться спокойным на приемах у себя, но что при интимной обстановке он очень удручен, недоволен всем тем, что творится в России, и про все, что творится, он знает. Доказательство, что знает, что в Петербурге не спокойно, — не приехал царь на парады Московского и Семеновского полков, на которых бывал ежегодно».
И дурное расположение духа монарха можно понять: гости салона Богдановичей к тому времени уже были убеждены в том, что поход российских эскадр на восток закончится катастрофой. «Сегодня уверенно говорили, что пойдет еще 3-я эскадра на Дальний Восток. Если так, то она не раньше мая сможет начать свое плавание и придет в Тихий океан, когда японцы уничтожат эскадру Рожественского, так как она совсем не больше японской» - можно прочесть в дневнике. – «Печальные сегодня депеши, полученные «Агентством» из Токио и непропущенные цензурой, передавал Гейнц. В них говорится, что наша Порт-артурская эскадра тает, что «Баян», «Полтава», «Ретвизан» отоплены, на «Пересвете» был пожар, «Победа» искалечена. С момента, когда японцы захватили форт 203, ядра их попадают в эскадру, и теперь не далек момент, когда Порт-Артур падет».
15 декабря это сообщение дополнили следующие известия: «Теперь разговор про 2-ю эскадру, которая оказалась теперь 1-й и единственной при уничтожении Порт-артурской, что она слаба, что ее легко разбить, что дойдут ли еще все суда благополучно, «Бородино» работает всего одной машиной — вторая испортилась, что идти им всем крайне тяжело, что нигде не позволяют эскадре приткнуться, грузятся углем в море. Все это пишут офицеры своим семьям с пути. Они не знают еще, что в Порт-Артуре уже нет эскадры, что она уничтожена, они мечтают о соединении с ней, догадываются, какие суда выйдут им навстречу».
На этом фоне даже среди представителей элиты все чаще начали звучать призывы к отставкам среди высшего командования. Обратимся к записи от 18 декабря: «В Петербурге озлобление против вел. кн. Алексея Александровича за неподготовленность флота. В. В. Бельгард (фрейлина), и та говорила, что необходимо сделать уступку обществу — дать отставку вел. кн. Алексею Александровичу, что это сразу успокоит общество, а также надо стушевать значение вел. князей, чтобы они были ответственны перед законом, что вел. князья плодят недовольных, желающих конституции»
Равным образом это порождало критику в адрес главы государства. Читаем запись от 25 декабря: «Был Рыдзевский. Говорил, что царь более чем индифферентно относится ко всему, что творится в России, что «он ничего не понимает». …Депеша о капитуляции Порт-Артура была получена царем на станции Боровичи, во время пути. Новость, которая удручила всех, любящих свое отечество, царем была принята равнодушно, не видно было на нем и тени грусти. Тут же начались рассказы Сахарова (военного министра), его анекдоты, и хохот не переставал. Сахаров умеет забавлять царя».
6 мая члены салона обсуждали известия, принесенные членом Государственного Совета по департаменту законов Штюрмером. «Вчера у царя по случаю дня его рождения был в Царском завтрак, на котором присутствовали военные и гражданские чины дворца» - указано в дневнике. –«По словам Штюрмера, царь был очень весел, казался беззаботным, вполне здоровым, со всеми был любезен, каждому сказал доброе слово. «Когда знаешь про настоящее положение России и когда знаешь, что царь про это положение знает, — делается жутко, что он выглядит таким беззаботным», — вот что сказал сегодня Штюрмер».
14 мая обсуждался вопрос о нехватке артиллерийских орудий. «Валь сказал, что дознано, по какой причине у нас пушек не оказалось. Куропаткин увлекся m-me Moulin, которая вместе с мужем убедила его сделать заказ пушек родственнику ее мужа без ведома Артиллерийского ведомства. Заказ был сделан, пушки доселе не получены, а деньги были уплачены».
Этот «перечень крамолы» можно было бы продолжать еще долго. Однако вместо этого лучше ограничиться цитатой записи от 3 февраля 1905 г.: «Наша главная беда, что царь — бесхарактерный, бездарный, он все губит».
Ушли ли после этого Богдановичи в оппозицию и превратились в убежденных противников монархии? Примкнули ли они к заговору с целью свержения Николая II? Конечно, нет. Вся «фронда» с их стороны ограничилась письмами старого генерала императору, в которых Богданович безуспешно уговаривал монарха отдалить от августейшей семьи Григория Распутина.
