Жертвы и пожертвования: можно ли «купить» губернатора
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев – о реалиях демократии XXI века, в которых «сосуществуют» крупный бизнес и большая политика.
Подводя итоги ЕДГ-2020, многие публицисты обращают внимание на наличие у победивших кандидатов поддержки со стороны бизнес-структур. Более того, их обвиняют в оказании прямой поддержки наиболее щедрым жертвователям. Претензии были предъявлены, в том числе, губернатору Камчатского края Владимиру Солодову. Последнего заподозрили в том, что он, в обмен на оказанную помощь, продлил пребывание на посту сенатора Бориса Невзорова, учредителя и владельца 45% акций компании «Устькамчатрыба». При этом было подчеркнуто, что именно крупные рыбопромышленники на постоянной основе представляют Камчатку в Совете Федерации. И именно обязательства перед рыбопромышленниками, согласно данной концепции, якобы вынудили Солодова выступить против отказа от «исторического» принципа распределения квот на морские биоресурсы.
Однако при внимательном рассмотрении эта модель предстает крайне упрощенной схемой, имеющей мало общего с реальным положением вещей в регионе.
Ничего личного, только бизнес
Чтобы понять, почему Камчатский край в Совете Федерации представляют именно крупные рыбопромышленники, достаточно бегло проанализировать структуру местной экономики. В структуре промышленного производства края отрасль занимает более 50%. По итогам 2018 г. объем отгруженной рыболовами и рыбопереработчиками продукции (в совокупности с выполненными работами и оказанными услугами) составил более 137 млрд рублей. Для сравнения, размер валового регионального продукта на данный период составлял 236,5 млрд. Рыбохозяйственный комплекс обеспечивает около 90% экспортного потенциала края. Сложно понять, где заканчивается Камчатский край, и начинается рыбная промышленность. Это едва ли не тождественные понятия. Поэтому было бы весьма странно, если бы регион не был представлен в Совфеде лидерами отрасли.
Даже если бы между Владимиром Солодовым и руководством крупных рыбопромышленных компаний возник конфликт, губернатор все равно выступал бы за сохранение «исторического» принципа распределения квот. Потому что у него перед глазами имелся пример соседей. Внедрение 50%-ной инвестиционной квоты на вылов краба в 2019 г. привело к тому, что сахалинские компании лишились права на вылов половины от привычной нормы соответствующего биоресурса. В результате бизнесмены были вынуждены сократить 2 тыс. рабочих мест. Расширение квот, по прогнозам сахалинских предпринимателей, будет стоить им еще 5 тыс. уволенных сотрудников, а региональному бюджету – половины от поступающих от отрасли налогов (или 3,5 млрд. рублей). Поддержка отказа от принципа «исторических» квот, с точки зрения камчатского губернатора, была равносильна политическому самоубийству: обрушение экономики региона похоронило бы его карьеру.
Поддержка рыбопромышленниками кандидатуры Солодова объясняется тем, что он проявил интерес к судьбе края, четкое осознание специфики его экономического уклада и высокий потенциал с точки зрения продвижения «прорывных» проектов на федеральном уровне. Отрасль, подведенная к грани смены «правил игры» объективно нуждалась в появлении такого человека на посту губернатора.
Не все его инициативы находят однозначную поддержку среди рыбопромышленников. Однако это с лихвой компенсирует отсутствие «психологии временщика», свойственной многим губернатором-«технократам». И, что особенно важно, он последовательно отстаивает точку зрения, согласно которой в случае обновления «правил игры» отрасль должна получить гарантии их долгосрочной стабильности.
В ситуации, когда камчатские рыбопромышленники оказались в опасной близости от экономического «идеального шторма», новый глава региона превратился для них едва ли не в оптимального партнера, способного (хотя бы частично) купировать риски, порождаемые действиями федерального центра.
Помогая Солодову, камчатские бизнесмены не обеспечили саму победу «своего» кандидата на выборах. Они лишь помогли нарастить уровень поддержки Солодова до «приличествующе высокого уровня». Хотя в данном случае речь идет не столько о помощи, сколько о долгосрочных вложениях: в лице Владимира Солодова рыбопромышленники надеются найти партнера, способного спасти отрасль от грозящего ей шторма.
Также нужно четко понимать: доминирование внутрирегиональных структур на локальной политической арене в РФ возможно лишь в весьма ограниченном количестве субъектов федерации. В большинстве регионов определяющую роль играет именно позиция Кремля. Можно допустить, что, например, камчатские рыбопромышленники поддержали на выборах губернатора оппозиционного кандидата или проигнорировали просьбы врио о поддержке. Но чем для них обернется в итоге это решение? Смогут ли они обратиться к регуляторам федерального уровня с просьбой помочь (либо просто учесть их позицию и интересы) со словами «мы, конечно, “прокатили” на выборах вашего кандидата, но не могли бы вы….»? «Короли-рыболовы» могли решать исход губернаторских выборов, но лишь до начала 2000-х гг. Сейчас они действуют в рамках принципиально иной парадигмы.
Общее правило и альтернативы
Дискуссия вокруг поддержки бизнес-структурами кандидатуры Владимира Солодова поневоле возвращает нас к одному из главных политических мифов современности: в «правильной» демократии (западного типа) бизнес не оказывает значимого влияния на государство.
Подобные утверждения построены на заведомом упрощении модели политического процесса. Крупный бизнес и органы власти существуют раздельно лишь в рамках идеальных моделей на страницах учебников по политологии. В реальности компании, так или иначе, встроены в структуру групп интересов, объединяющих политиков и коммерсантов разного уровня.
И их взаимодействие всегда являлось неотъемлемой частью электоральных процессов в рамках любой политической модели, построенной хотя бы на основе имитации западной полиархии.
Крупный бизнес всегда будет продвигать свои интересы на политической арене, как напрямую, так и косвенно. Это не только стандартная практика для многих российских регионов, но и обыденное явление для политической жизни любого государства, претендующего на статус «эталона демократии».
Так, в период 2009 – 2018 гг. семь крупных фармацевтических корпораций пожертвовали 27 членам финансового комитета Сената США $1,6 млн. на ведение избирательных кампаний.
Семья губернатора штата Иллинойс Притцкера владеет сетью отелей Hyatt. Лидер мичиганских республиканцев Бэтси Девос – дочь основателя корпорации Prince Corporation, невестка соучредителя Amway и сестра основателя Blackwater. Сенатор от штата Джорджия Келли Лоффлер – жена генерального директора Intercontinental Exchange.
Это существенным образом расходится с традиционными представлениями о демократии: государственный аппарат и бизнес структуры давно и тесно переплелись. Даже современные государства Запада политологи предпочитают именовать полиархиями. Большая часть реальной власти в них принадлежит экономическому истеблишменту, широкие слои населения могут лишь сдерживать и корректировать его действия через демократические институты.
Таковы реалии демократии XXI в. И у истории есть лишь один рецепт, реализация которого позволяет предотвратить присутствие крупного бизнеса в мире большой политики: национализация всех системно значимых предприятий и минимизация рыночного сегмента экономики. Что, вероятнее всего, расходится с ценностными ориентирами критиков камчатского губернатора.
