Корреспондент отдела политики журнала «Эксперт» Нурлан Гасымов – о том, что Таджикистан вновь находится на грани военного противостояния.

Спустя четверть века после окончания гражданской войны в Таджикистане — самой кровопролитной на постсоветском пространстве — республика вновь оказалась на грани военного противостояния. С ноября прошлого года жители Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) выходят на антиправительственные выступления, пытаясь привлечь внимание центральных властей и жалуясь на разгул преступности и бездействие силовиков. Они также опасаются, что Душанбе стремится лишить их регион автономного статуса.

С 18 мая противостояние вышло на новый уровень после того как центральные власти объявили в ГБАО режим контртеррористической операции. Поводом для нее послужила якобы связь местных оппозиционеров с международными террористическими организациями с целью «подрыва основ конституционного строя республики». Активисты какую-либо связь с радикалами назвали абсурдной. Тем не менее, на борьбу с ними, по данным местных СМИ, Душанбе перекинул армию и боевую авиацию.

Между силовиками и протестующими спорадически происходят вооруженные столкновения. Всего в ходе операции, по данным властей, погиб один офицер, 13 сотрудников правоохранительных органов получили ранения. Со стороны протестующих силовики насчитали восемь погибших и 11 раненных. Однако по данным Human Rights Watch, число погибших может достигать не менее 40 человек. Среди убитых есть ряд неформальных лидеров-бадахшанцев. Точную же цифру пока назвать сложно: ГБАО фактически находится в транспортной и информационной блокаде. В автономии не работает интернет и мобильная связь, а все въезды и выезды в областной центр Хорог закрыты.

За время спецоперации правоохранители задержали, по разным оценкам, свыше ста человек. Среди них оказались как журналисты и многочисленные правозащитники, так и известные в Таджикистане спортсмены: борец Содик Амадбеков и боец MMA Чоршанбе Чоршанбиев, который позже был приговорен к восьми с половиной годам лишения свободы по делу о призывах к насильственному изменению конституционного строя.

По данным соцсетей, протестующие пока и не думают сдаваться: вооруженные люди периодически устраивают вылазки против силовиков. Что же стало причиной внутриполитической эскалации и станет ли Таджикистан вновь горячей точкой планеты в неспокойном регионе?

Непокоренный Памир

Горный Бадахшан занимает чуть менее половины площади всего Таджикистана, но лишь 3% территории (в основном долины горных рек) пригодны для жизни. Здесь проживает около 2,5% населения республики, то есть порядка 250 тыс. человек. Причем это конгломерат разных народов, говорящих на памирских языках, которые относятся к восточно-иранской подгруппе. В то время как в таджикском преобладают западно-иранские диалекты. По сути, Горный Бадахшан представляет собой этнокультурный заповедник республики.

Кроме того, в отличие от своих соседей, которые в подавляющем большинстве придерживаются суннитской версии ислама, памирские народы исповедуют исмаилизм — одно из ответвлений шиизма. Исмаилиты имеют своего духовного главу — имама Ага-хана IV, чья резиденция сейчас находится в Лиссабоне. Дело в том, что из-за гонений, штаб-квартиры духовного лидера с конца XIX века размещались преимущественно за пределами мусульманских государств. В разные периоды исмаилитские имамы проживали в Бомбее, Лондоне, Каннах, Женеве и французском Эглемоне.

Интересна и сама фигура Ага-хана. Действующий лидер родился и учился в Женеве, светское высшее образование он получил в Гарвардском университете и даже успел принять титул от британской королевы Елизаветы II — Его Высочество. Он периодически выступает на международных форумах в дорогих западных костюмах.

Сегодня имам — мультимиллионер и видный меценат. После распада СССР его благотворительный фонд оказывает экономическую и гуманитарную помощь исмаилитской общине в Таджикистане — что крайне важно в условиях абсолютной нищеты в регионе. А также ежегодно за свой счет приглашает десятки студентов из ГБАО на учебу в Лондон.

Обособленность Горного Бадахшана вызвана и историческими причинами. Хотя большую часть истории регион входил в состав крупных иранских или среднеазиатских государств, власть центрального правительства в этих краях всегда была номинальной. Горцы жили своей относительно независимой жизнью даже в период «Большой игры» в XIX веке, когда афганские эмиры при поддержке Великобритании проводили военную экспансию на севере региона.

«В то время памирцы из-за наступления афганцев находились в большой опасности. Тогда местные ханы добровольно попросились в подданство российскому императору, — рассказал “Эксперту” таджикский конфликтолог Рустам Арипов. — Помощь России фактически спасла памирцев от угрозы физического уничтожения. Впоследствии память об этих событиях превратила этот регион едва ли не в самый пророссийский анклав в Центральной Азии».

Горный Бадахшан официально вошел в состав России в 1895 году и был передан формально в состав Бухарского эмирата, находившегося на тот момент в вассальной зависимости от Санкт-Петербурга. Однако вплоть до распада империи этот край находился в прямом подчинении российского военного командования Памирского отряда.

В разгар национального размежевания в 1920-х годах территорию проживания памирцев советские власти включили в состав Таджикского государства на правах автономии. В это время в Бадахшане активно возводились промышленные объекты, школы, больницы. При поддержке центра власти построили аэропорт, дороги, в том числе известный Памирский тракт (Душанбе — Хорог — Ош), а также линии электропередачи. Труднодоступный регион, наконец, получил логистическую и хозяйственную связанность с огромной страной.

Но были проблемы другого рода. За весь советский период республиканские власти так и не смогли нивелировать межрегиональные различия и консолидировать таджикское общество в единое целое. В стране по сей день сильны семейно-клановые узы.

Сложная география, суровый климат, особенность исторического, этнического развития и принадлежность жителей ГБАО к исмаилизму укрепило в них чувство сильной внутриобщинной солидарности. Автономия занимает первое место в республике по количеству сложных многопоколенных семей (21%, в сравнении с 12% в целом по стране). Не случайно в Таджикистане говорят, что «все памирцы — родственники». У горцев фактически сложилась двухуровневая идентичность: они в первую очередь — памирцы (впрочем, так называют их и соседи) и лишь за пределами своего ареала — таджики.

Памирцы в союзе с исламистами

Незадолго до распада СССР в республике остро возник вопрос о преемственности власти. В стране выделяются пять крупных этнорегиональных группировок — ленинабадская (ходжентская, согдийская), кулябская, гиссарская, гармская и памирская. В Таджикской ССР именно выходцы из Ленинабадской области занимали господствующее положение в управлении республикой. Эта область, расположенная на севере страны, была самым экономически развитым районом Таджикской ССР. Здесь находилась половина городов и поселков городского типа.

Кулябская группировка занимала территории центральной и восточной части современной Хатлонской области. В отличие от своих северных соседей этот район оставался экономически неразвитым. Однако выходцы из этой земли традиционно шли в армию и правоохранительные органы.

Наконец, самой обездоленной частью в пирамиде власти считали себя памирцы. В государственном управлении их практически не было, хотя за годы советской власти среди горцев образовался непропорционально большой отряд интеллигенции и ученых, вносивших свой вклад в развитие науки и культуры всей республики.

Такая внутриполитическая конфигурация, естественно, не могла удовлетворить все слои населения. Триггером для последующей гражданской войны послужили президентские выборы осенью 1991 года. Тогда оппозиция выдвинула в качестве кандидата памирца Давлата Худоназарова, но он проиграл бывшему руководителю республики ленинабадцу Рахмону Набиеву. Противники режима не признали итогов голосования, и вокруг этих фигур сразу стала формироваться система сложных и запутанных альянсов.

Одним из союзников памирцев в те годы были бойцы из радикальной Партии исламского возрождения. «Хотя исмаилиты участвовали в борьбе против правительства Таджикистана в составе “Объединенной таджикской оппозиции”, они всегда дистанцировались от исламских радикалов и не разделяли их взглядов, — рассказал старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Георгий Ситнянский. — Есть основания полагать, что у таджикского правительства даже была возможность привлечь памирцев на свою сторону в рамках общей борьбы за светское государство».

Впоследствии, по словам Рустама Арипова, факт сотрудничества исмаилитов с исламистами в 1990-е годы позволил нынешним властям разыгрывать антитеррористическую карту во внутриполитической борьбе с ГБАО уже после войны.

Активная и наиболее кровопролитная фаза боевых действий в Таджикистане пришлась на 1992‒1993 годы. В конце концов, при помощи интриг, подкупов и поставок вооружений из Узбекистана и 201-й российской военной базы кулябскому клану (во главе с нынешним президентом Эмомали Рахмоном) удалось вытеснить представителей ленинабадцев в столице и забрать всю власть в республике.

В то же время, пока Рахмон расставлял на ключевые посты в государстве своих сторонников, в Горном Бадахшане укреплялись местные полевые командиры. За время гражданской войны им удалось сохранить в своем регионе относительную безопасность, что обеспечило их популярность среди местного населения и в последующие годы.

Гражданское противостояние в республике прекратилось лишь в 1997 году при посредничестве Москвы и Ташкента. Хотя памирцам так и не удалось внедрить своих земляков в систему высшего государственного управления, новая власть подтвердила автономный статус Горного Бадахшана. А заодно инкорпорировала боевые отряды полевых командиров в таджикские вооруженные силы. Душанбе также негласно договорился с местными элитами о взаимном уважении и разделении полномочий.

«Таким образом, в республике на смену старой номенклатурной элите в лице ленинабадцев к власти пришли представители среднего и низшего номенклатурного звена», — говорит главный научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, профессор НИУ ВШЭ Андрей Казанцев.

Однако окончание войны не принесло жителям Таджикистана долгожданного мира и стабильности. Вскоре новый глава государства Эмомали Рахмон стал расчищать себе путь во властной вертикали, избавляясь на первом этапе от своих влиятельных союзников по оружию, а затем от всех остальных.

Если конфликт продолжится и тем более перерастет в кровавые боевые действия, на помощь протестующим могут подойти вооруженные до зубов соплеменники из соседнего афганского Бадахшана.

Консолидация власти

Первой пробой Рахмона стал арест одного из главных участников гражданской войны генерала Гаффора Мирзоева по кличке Седой в 2004 году. Он был командиром президентской гвардии, а затем — руководителем Агентства по контролю за наркотиками. Через два года в ходе закрытого судебного заседания его приговорили к пожизненному сроку по обвинению в убийствах и попытке государственного переворота.

Затем силовые структуры Таджикистана взялись за бывших полевых командиров. Так, во время спецоперации правоохранительные органы ликвидировали членов бывшей «Объединенной таджикской оппозиции», в частности командира Негмата Азизова и Мулло Абдулло. Погибли экс-глава МЧС Мирзо Зиеев и генерал-майор Абдухалим Назарзода.

В 2014‒2015 годах правительство ликвидировало единственную на постсоветском пространстве легальную мусульманскую организацию и одну из участниц гражданской войны — Партию мусульманского возрождения. Правоохранители также арестовали и осудили свыше тысячи членов партии, сотни пустились в бега.

Параллельно с 2008 года Душанбе неоднократно пытается усмирить непокорный Бадахшан. Этот регион фактически превратился в оплот оппозиции режиму. Тогда после ввода в регион армии в административном центре автономии несколько дней шли антиправительственные выступления. Демонстранты требовали вернуть солдат в казармы и отправить в отставку прокурора за коррупцию. Ситуацию удалось урегулировать лишь после того, как силовики достигли договоренности с местными неформальными лидерами.

Демонстрации с аналогичными требованиями произошли и тремя годами позже. Но самым громким событием в Горном Бадахшане стало убийство неизвестными генерала Госкомитета национальной безопасности Абдулло Назарова в 2012 году. Ответственность за убийство высокопоставленного офицера МВД возложило на начальника Ишкашимского пограничного отряда Толиба Аембекова и его сторонников. По версии следствия, конфликт двух силовиков случился из-за изъятия последним партии контрабандных сигарет.

Тогда центр ответил на этот инцидент масштабной военной спецоперацией. В Хороге была прервана телефонная связь, отключен интернет и закрыты все магазины. А чуть позже в городе начались настоящие бои. Во время вооруженного столкновения, по некоторым оценкам, погибли более ста военнослужащих и еще больше мирных жителей. В числе убитых оказался бывший полевой командир Имомназар Имомназаров. Обстановка в регионе стабилизировалась лишь после объявления амнистии и отзыва силовиков.

Армейские подразделения входили на территорию ГБАО и в 2014 году, после того как местные жители подожгли здание областного МВД в Хороге.

Все это время Душанбе вел закулисный торг с бадахшанскими авторитетами. В 2018 году местные решалы даже пошли на сделку с Рахмоном, заключив соглашение о невмешательстве в дела региональной власти и отказе от «незаконных сходок». Тот, в свою очередь, пообещал не трогать неформальных лидеров, но на ключевые посты в автономии все равно продолжал назначать силовиков из центра.

Несмотря на обещание президента, противостояние местных элит и правительства не прекратилось. В том же году Рахмон распорядился «покончить с криминалом в Горном Бадахшане» и фактически предоставил военным карт-бланш на использование вооруженных сил «при необходимости». А в ноябре 2021 года глава государства неожиданно уволил руководителя ГБАО Едгора Файзова, которому в течение нескольких лет удавалось урегулировать противоречия между местным населением и милицией.

Новое наступление и транзит власти

Спусковым механизмом нынешних протестов в Горном Бадахшане стало убийство силовиками местного жителя Гильбиддина Зиебекова осенью прошлого года. Он потребовал сатисфакции у местного прокурора за сексуальные домогательства к его родственнице. Казалось, инцидент был исчерпан после того, как чиновник попросил прощения. Но вскоре против Зиебекова возбудили уголовное дело, обвинив его в том, что он якобы выбивал извинения силой. А затем подозреваемого и вовсе застрелили спецназовцы во время задержания.

Снова возмущенные горцы вышли на несанкционированные акции, с требованием привлечь к ответственности виновников. В ответ правоохранители открыли огонь. Несколько человек получили ранения.

Митинги продолжались несколько дней, пока в Душанбе наконец не согласились начать расследование деятельности сотрудников правоохранительных органов. Однако следствие очень быстро застопорилось, прокатились массовые задержания активных участников протеста. Волна общественного недовольства росла как снежный ком.

С нового года правоохранительные органы объявили охоту не только на активных памирцев — как внутри, так и за рубежом, — но и на тех, кто потенциально мог бы повести за собой народ. В частности, власти осудили на длительный срок неформального лидера памирской молодежи в Москве Амриддина Алловатшоева.

Массовые аресты, впрочем, не привели к умиротворению улицы. Протесты граждан возобновились весной с новой силой. На этот раз помимо традиционных лозунгов освобождения политзаключенных и привлечения руководителей силовых структур к ответственности громко зазвучали политические требования: отставка главы ГБАО Алишера Мирзонабота, мэра Хорога и расширение самостоятельности автономии. Местные власти назвали условия памирцев незаконными и пригрозили, что любые публичные выступления будут расценены государством как терроризм.

А 16 мая на центральные дороги Рушанского района ГБАО власти ввели бойцов нацгвардии и бронетранспортеры. Но уличные акции все равно не утихали. В конце концов, терпение Душанбе лопнуло, и через два дня центр объявил о начале антитеррористической операции в регионе.

Бадахшанские авторитеты

Зачинщиком беспорядков правоохранители объявили бадахшанских авторитетов. Среди них много полевых командиров — участников гражданской войны в 1990-х годах, до сих пор популярных в народе. Под раздачу, в частности, попал Мамадбокир Мамадбокиров. Против него правоохранители возбудили десятки уголовных дел.

Мамадбокиров — одна из самых популярных в народе фигур. Сразу после войны он в звании полковника возглавил воинскую часть на границе Киргизии и Китая. Несмотря на тяжелое время и безденежье, он быстро сумел превратить свое подразделение в одно из самых образцовых в стране. Впрочем, центральное командование не оценило его заслуги и в 2007 году уволило. Позже в интервью местным СМИ Мамадбокиров объяснил, что навлек на себя ярость крупных чиновников после задержания на границе крупной партии наркотиков.

Уход с военной службы не снизил авторитет Мамадбокирова. В автономии фактически сложился режим двоевластия: местные народные решалы фактически контролируют политическую жизнь, правоохранительные органы и организованную преступность. По своему влиянию в ГБАО они во многом даже превосходят центр.

Президент Рахмон всегда ревниво относился к популярности бывших полевых командиров, и, похоже, для этого есть веские основания. Наличие неформальных неподконтрольных центру лидеров в ГБАО может создать серьезные проблемы для вероятного транзита власти в стране. На роль преемника, по мнению экспертов, сейчас претендует сын действующего президента Рустам Эмомали. С 2020 года он руководит верхней палатой парламента и де-юре является вторым человеком в государстве.

«Эмомали-младший не обладает харизмой, навыками и авторитетом своего отца. Передавать власть слабому политику при наличии сильной региональной оппозиции — дело довольно рискованное. Любая эскалация внутри и на границе станет серьезным испытанием для преемника. Поэтому нынешний президент заранее расчищает дорогу от тех, кто в будущем сможет представлять угрозу стабильности», — полагает Рустам Арипов.

В Душанбе, вероятно, также опасаются, что традиционно протестное поведение бадахшанцев может оказаться заразительным и впоследствии передаться жителям соседних районов. Чтобы переломить это настроение, по словам конфликтолога, власти рассчитывают разрушить традиционную самоорганизацию памирцев и нарушить систему неформальных институтов.

Возможно, по этой причине через четыре дня после начала спецоперации погиб Мамадбокир Мамадбокиров. В МВД объяснили, что его убили в «результате криминальных разборок». А 12 июня в ходе спецоперации в Хороге силовики застрелили двух других неформальных лидеров — Хурсанда Мозорова и Зоира Раджабова.

Патовая ситуация

Ликвидация бадахшанских авторитетов, возможно, на какое-то время снимет остроту проблемы, но не разрешит накопившиеся в регионе противоречия. Очевидно, местные жители не доверяют представителям власти. Вне зависимости от результатов антитеррористической операции неформальные институты с местными авторитетами, по всей видимости, будут воспроизводиться и в будущем.

В первую очередь бадахшанцы недовольны равнодушием правительства к проблемам их региона. Несмотря на наличие колоссальных запасов редких и благородных металлов, а также драгоценных камней, ГБАО остается одним из самых бедных и отсталых районов страны. Например, удельный вес добывающей промышленности составляет всего 0,2%, обрабатывающей — 0,4% и всего 2% по производству и распределению электроэнергии, газа и воды. Суммарно Горный Бадахшан производит меньше 1% промышленной продукции Таджикистана.

«В регионе практически не ведется промышленная добыча ресурсов. Местные это связывают с тем, что чиновники намеренно создают препятствия для работы международных инвесторов. Берут большие откаты. Отпугивает инвесторов неразвитая в ГБАО инфраструктура и отсутствие подходящих рынков сбыта», — сказал Рустам Арипов.

Проблема транспортной логистики — еще одна больная тема памирцев. Единственная автодорога Душанбе — Хорог сейчас находится в полуразрушенном состоянии. Люди добираются до столицы после 14‒16 часов мучительного пути через труднопроходимые горные перевалы. А в зимние периоды автономия и вовсе превращается в изолированный от всего мира остров. Да еще с целью экономии бюджетных денег правительство давно закрыло авиарейс по аналогичному маршруту.

Не первый год ГБАО удерживает лидерство в республике по количеству безработных — около 27%. По разным данным, в автономии порядка 40% бедных людей, в то время как в других регионах — 20‒30%. Ниже тут и зарплаты — около 115 долларов, в сравнении с 129 долларами в масштабе страны. А половина населения административного центра не имеет даже доступа к питьевой воде.

Кроме того, в горном районе крайне неразвитое сельское хозяйство, а единственным источником для выживания остаются денежные переводы гастарбайтеров.

В текущих экономических и политических реалиях эксперты опасаются, что события в Горном Бадахшане вскоре могут перерасти в новое гражданское противостояние. «Думаю, Москве следовало бы надавить на Душанбе, с тем чтобы они прекратили репрессии против исмаилитов и действительно предоставили им больше самоуправления. Ну и, конечно, разобрались с теми чиновниками, которые устроили произвол против местного населения», — говорит Георгий Ситнянский.

Миссия России

Чем конфликт в Таджикистане опасен для Центральной Азии и России? Во-первых, если конфликт продолжится и тем более перерастет в кровавые боевые действия, на помощь протестующим могут подойти вооруженные до зубов соплеменники из соседнего афганского Бадахшана. Пока правительственным войскам удается удерживать ситуацию под контролем, но нет никаких гарантий, что пламя пожара не перекинется на соседние районы и тем самым не обрушит хрупкую архитектуру безопасности всего региона.

Во-вторых, этой ситуацией незамедлительно могут воспользоваться различные исламские радикалы из местного филиала ИГИЛ* (Запрещена на территории РФ), «Джамаат Ансаруллах» и даже афганские талибы. Ведь таджикское правительство с 1990-х годов ведет бескомпромиссную борьбу с «Талибаном»* (Запрещена на территории РФ). Все эти годы Душанбе служил убежищем для противников режима в Кабуле и оказывал военную, материальную и моральную помощь командирам из Северного альянса во главе с Ахмад Шах Масудом. А сегодня помогает его сыну.

Дестабилизация внутриполитической обстановки в Таджикистане предоставит талибам шанс расквитаться наконец со своим врагами. Тем более что как раз в период гражданской войны исламские радикалы (правда, это были не боевики из «Талибана» - запрещенного на территории РФ) однажды попытались прорваться в регион. Но были остановлены усилиями российских погранвойск во время печально известного боя на 12-й заставе в 1993 году.

Наконец, раскачать конфликт вполне могут и внешние акторы. Специалисты указывают на Китай, у которого в Памире свои интересы. Впрочем, дестабилизация соседей пока не являлась «фишкой» внешней политики КНР. Зато это вполне органичная тактика для англосаксонского мира. Здесь возможно усмотреть влияние Британии на имама Карима Ага-Хана, прочно влившегося в западный мир.

Как бы то ни было, России стоит интенсифицировать свою работу с таджикским правительством для умиротворения конфликта. Тем более что ее как посредника прекрасно примут и бадахшанцы, памятуя историческое наследие. На общем фоне мировой дестабилизации нам важно как можно быстрее тушить возгорания на границах Евразии. Слишком много желающих разжечь из них крупные пожары.

Ранее опубликовано на: https://expert.ru/expert/2022/25/nespokoyniy-pamir-kak-predupredit-grazhdanskuyu-voynu-v-tadzhikistane/